«Валерик»(Я к вам пишу случайно, — право…), анализ стихотворения Лермонтова
Михаил Юрьевич с раннего детства увлекался военной тематикой. Он был воодушевлен подвигами деда и отца. Лермонтов собирался связать свою жизнь с армией, хотел послужить родине, сделать что-то нужное и благородное. Писателя словно манил Кавказ, и те военные действия, которые набирали там обороты. После поступления в кавалерийскую школу Лермонтов в чине корнета пополнил ряды гвардейского полка. Времена были тяжелые, но это, ничуть не испугало молодого юношу, который так жаждал подвигов. В 1840 году на реке Валерик произошла битва между восставшими чеченцами и российским полком. В этой битве принимал участие и Лермонтов. Он был своенравным и неуравновешенным. Хотя другие говорили, что во время битвы он показал доблесть, честь и героизм, к чему так долго шел. Именно битва на реке стала основой для написания стихотворения.
Лермонтов приступает за работу над стихом сразу после битвы. На первый взгляд стихотворение написано достаточно просто, но оно несет в своем замысле слишком сложную композицию. Стихотворение «Валерик» дает нам понять, что на Кавказе живет особый народ. У них свои обычаи и нравы. Мальчики, постепенно становясь крепкими и сильными, готовы на все лишь бы защитить свою землю от врага. Такой их образ жизни, иначе жить они не могут. Они отважные и смелы, готовые идти до конца, не зря их героизм воспевается в местных легендах. Автор отчетливо описывает подробности сражения. На фоне кровопролития находится место и любовным чувствам, терзающим главного героя. Этим стихом Лермонтов хочет донести не только любовные чувства героя, даже не приобретенный военный опыт, это выражение чувств и воспоминаний о тяжелом прожитом времени в бою.
«Валерик» словно исповедь главного героя, адресованная любимой женщине. Трагизм наступившего события в том, что пережили солдаты, сражаясь с врагами, это все словно предано посланием для любимой, ждущей его, где-то там, вдали от всего. Всему приходит конец, даже эта битва не стала исключением. После тяжелого рукопашного боя, многих потерь, уставшая земля и река долго были омыты «красными водами». Наконец кровавый страшный день закончился, можно вздохнуть с облегчением, но воспоминания все же, не денутся никуда. В душе они поселились на долгое время.
Краткий анализ
Перед прочтением данного анализа рекомендуем ознакомиться со стихотворением Валерик.
История создания – написан “Валерик” в 1840 году и посвящен битве на одноименной реке, в которой участвовал сам поэт.
Тема – красота и хрупкость жизни, которая вернее всего осознается на фоне смертельной опасности.
Композиция – трехчастная, первая и последняя части составляют обрамление для главной, собственно описания сражения.
Жанр – любовно-военная лирика, очень редкое сочетание.
Стихотворный размер – четырехстопный и двухстопный ямб с нерегурярной рифмовкой.
Эпитеты – “остынувший ум”, “тяжелых лет”, “холодное размышление”, “последний цвет”, “больная душа”, “медные пушки”.
Метафоры – “страницы прошлого читая”, “сердцем лицемерить”, “влачил я цепь тяжелых лет”, “мой крест несу”,”штыки горят”, “темный и лукавый взор”.
Олицетворение – “сердце спит”.
История создания
Написанное в 1840 году, стихотворение “Валерик” придет к читателю в 1843-м (оно напечатано в альманахе “Утренняя заря”), но история создания этого произведения началась несколько раньше. Это письмо-обращение к возлюбленной посвящено прекрасной Варваре Лопухиной, в которую много лет любил поэт. Ей адресована поэтическая исповедь Лермонтова.
Во время написания этого произведения он находился в Чечне, во второй кавказской ссылке. В то время подразделение генерала Галафеева, под началом которого служил Лермонтов, вело активные военные действия, в частности, участвовало в сражении на речке Валерик, которое и описано в произведении. Несмотря на то, что у поэта был уже трехлетний опыт военной службы, фактически это было одно из первых сражений, в котором он участвовал.
Лермонтов пишет о войне и о любви, объединяя эти две темы в одну – он говорит о том, насколько хрупка жизнь. Но понимание этого обычно приходит к человеку только перед лицом неизбежной опасности для нее. Вот и лирический герой осознает эту простую истину, только оказавшись на войне. Именно эту мысль он пытается передать своей возлюбленной, однако мало надеется на понимание, ведь у них нет “родства душ”.
Поэт говорит о войне как о чем-то беспощадном и бессмысленном – и несмотря на то, что он рассказывает о конкретном сражении, поднятая им тема имеет общечеловеческое значение и гуманистический смысл.
Образы и символы
Произведение показывает нам образы смелых воинов-казаков и противостоящие им войска горцев. В качестве отдельного образа можно выделить девушку, читающую это письмо, а также поэта-рассказчика, который искренне надеется, что его возлюбленная никогда не узнает ужасов войны и не столкнется с ними.
Мирные картины, которые символизируют белые палатки, общие лошадки и слабый дым от фитилей перемежаются с описанием беспощадной и кровопролитной битвы, которая притупляет чувства жалости к погибшим товарищам, настраивает только на выживание. Мелькают шапки врагов, их зеленые шатры, маяки… Но зачем тогда вообще воевать, если в результате люди превращаются в бесчувственных истуканов? И река, и небо дышат огнем, сама природа противится кровопролитию. Погибает капитан русского войска, генерал же как ни в чем не бывало продолжает принимать донесения. Возникает ощущение, что абсолютно всем уже все равно, к чему приведет эта битва, но между тем это не так — недаром горюют «усачи седые» об ушедших товарищах. Само место Валерик означает «речка смерти», а, значит, оно предопределило и подтвердило потери с обеих сторон.
Композиция
Композиционно этот стих явно делится на три части.
В первой он обращается к любимой женщине, но при этом тон обращения совершенно лишен романтики. Лирический герой говорит о том, что война забрала у него иллюзии, касающиеся чувств. И хотя сердечная привязанность длилась долго, поэт более не верит в нее и всячески отталкивает девушку, к которой обращается. Он много иронизирует и говорит о своей уверенности в ее равнодушии к нему.
Вторая часть композиции – это описание самого сражения, в котором Лермонтов использует множество образов, чтобы передать, насколько ужасно происходящее. Он намеренно обезличивает солдат, что делает сражение еще более ужасным и уродливым. Поэт ярко показывает контраст между светским обществом, о котором он говорил в первой части, и людьми, обреченными на смерть.
Основная идея третьей части – показать светскому обществу, что поездка на Кавказ – это не увеселительная прогулка, которой ее все считают. И хотя фактически он обращается только к возлюбленной, здесь явно имеет место обобщение. При этом поэт не скрывает своей зависти к тем, кто не вкусил ужасов сражений.
Использованный Лермонтовым композиционный прием очень удачен: он делает переживания героя из-за возлюбленной и его восприятие войны единым целым.
Это уникальное произведение, в котором переплелись черты любовной и военной лирики. В то же время в этом послании-исповеди есть элементы пейзажных зарисовок, рассуждения на философские темы и даже бытовые сцены.
Лермонтов использует четырехстопный и двухстопный ямб с нерегулярной рифмовкой для того, чтобы передать ритм боя с одной стороны и сделать диалоги естественными с другой. Использованные в стихотворении приемы максимально точно передают эмоции, о которых говорит Лермонтов.
Проблемы
В произведении поднимаются такие общечеловеческие проблемы, как отношение человека к войне, недостижимое взаимопонимание народов, отвага и фатализм в битве, взаимовыручка на поле боя. Воины предстают перед нами как звери, как разъяренные пчелы, готовые ужалить друг друга, но есть ли в этом смысл? Его отсутствие и есть основная проблема, затронутая автором.
«Тревоги дикие войны» должны волновать лишь солдат, стоящих на страже нашей родины, и их задача состоит в том, чтобы сделать все возможное, чтобы мирные люди не столкнулись с ужасами смерти, тем более женщины, так как «иных тревог довольно есть».
Средства выразительности
Для передачи мыслей и идей автор также использует многочисленные тропы:
- Эпитеты – “остынувший ум”, “тяжелых лет”, “холодное размышление”, “последний цвет”, “больная душа”, “медные пушки”.
- Метафоры – “страницы прошлого читая”, “сердцем лицемерить”, “влачил я цепь тяжелых лет”, “мой крест несу”,”штыки горят”, “темный и лукавый взор”.
- Олицетворение – “сердце спит”.
Эти средства выразительности помогают ему рассказать правду о своих чувствах и переживания, при этом не завуалировав их.
«Валерик» М. Лермонтов
Я к вам пишу случайно, — право, Не знаю как и для чего. Я потерял уж это право. И что скажу вам? — ничего! Что помню вас? — но, боже правый, Вы это знаете давно; И вам, конечно, всё равно.
И знать вам также нету нужды, Где я? что я? в какой глуши? Душою мы друг другу чужды, Да вряд ли есть родство души. Страницы прошлого читая, Их по порядку разбирая Теперь остынувшим умом, Разуверяюсь я во всем. Смешно же сердцем лицемерить Перед собою столько лет; Добро б еще морочить свет! Да и притом, что пользы верить Тому, чего уж больше нет. Безумно ждать любви заочной? В наш век все чувства лишь на срок, Но я вас помню — да и точно, Я вас никак забыть не мог!
Во-первых, потому, что много И долго, долго вас любил, Потом страданьем и тревогой За дни блаженства заплатил, Потом в раскаянье бесплодном Влачил я цепь тяжелых лет И размышлением холодным Убил последний жизни цвет. С людьми сближаясь осторожно, Забыл я шум младых проказ, Любовь, поэзию, — но вас Забыть мне было невозможно.
И к мысли этой я привык, Мой крест несу я без роптанья: То иль другое наказанье? — Не всё ль одно. Я жизнь постиг. Судьбе, как турок иль татарин, За всё я ровно благодарен, У бога счастья не прошу И молча зло переношу. Быть может, небеса Востока Меня с ученьем их пророка Невольно сблизили. Притом И жизнь всечасно кочевая, Труды, заботы ночь и днем, Всё, размышлению мешая, Приводит в первобытный вид Больную душу: сердце спит, Простора нет воображенью… И нет работы голове… Зато лежишь в густой траве И дремлешь под широкой тенью Чинар иль виноградных лоз, Кругом белеются палатки; Казачьи тощие лошадки Стоят рядком, повеся нос; У медных пушек спит прислуга, Едва дымятся фитили; Попарно цепь стоит вдали; Штыки горят под солнцем юга. Вот разговор о старине В палатке ближней слышен мне, Как при Ермолове ходили В Чечню, в Аварию, к горам; Как там дрались, как мы их били, Как доставалося и нам. И вижу я неподалеку У речки: следуя пророку, Мирно́й татарин свой намаз Творит, не подымая глаз. А вот кружком сидят другие. Люблю я цвет их желтых лиц, Подобный цвету ноговиц, Их шапки, рукава худые, Их темный и лукавый взор И их гортанный разговор. Чу — дальний выстрел! Прожужжала Шальная пуля… славный звук… Вот крик — и снова всё вокруг Затихло… Но жара уж спа́ла, Ведут коней на водопой, Зашевелилася пехота; Вот проскакал один, другой! Шум, говор: «Где вторая рота?» — «Что, вьючить?» — «Что же капитан?» — «Повозки выдвигайте живо!» «Савельич!» — «Ой ли!» — «Дай огни́во!» Подъем ударил барабан, Гудит музы́ка полковая; Между колоннами въезжая, Звенят орудья. Генерал Вперед со свитой поскакал… Рассыпались в широком поле, Как пчелы, с гиком казаки; Уж показалися значки Там на опушке — два и боле. А вот в чалме один мюрид В черкеске красной ездит важно, Конь светло-серый весь кипит, Он машет, кличет — где отважный? Кто выдет с ним на смертный бой. Сейчас, смотрите: в шапке черной Казак пустился гребенской, Винтовку выхватил проворно, Уж близко… Выстрел… Легкий дым… «Эй, вы, станичники, за ним…» — «Что? ранен. » — «Ничего, безделка…» И завязалась перестрелка…
Но в этих сшибках удалых Забавы много, толку мало. Прохладным вечером, бывало, Мы любовалися на них, Без кровожадного волненья, Как на трагический балет. Зато видал я представленья, Каких у вас на сцене нет…
Раз — это было под Гихами — Мы проходили темный лес; Огнем дыша, пылал над нами Лазурно-яркий свод небес. Нам был обещан бой жестокий. Из гор Ичкерии далекой Уже в Чечню на братний зов Толпы стекались удальцов. Над допотопными лесами Мелькали маяки кругом, И дым их то вился столпом, То расстилался облаками. И оживилися леса, Скликались дико голоса Под их зелеными шатрами. Едва лишь выбрался обоз В поляну, дело началось. Чу! в арьергард орудья просят, Вот ружья из кустов носят, Вот тащат за́ ноги людей И кличут громко лекарей. А вот и слева, из опушки, Вдруг с гиком кинулись на пушки, И градом пуль с вершин дерев Отряд осыпан. Впереди же Всё тихо — там между кустов Бежал поток. Подходим ближе. Пустили несколько гранат. Еще подвинулись; молчат; Но вот над бревнами завала Ружье как будто заблистало, Потом мелькнуло шапки две, И вновь всё спряталось в траве. То было грозное молчанье, Недолго длилося оно, Но этом странном ожиданье Забилось сердце не одно. Вдруг залп… Глядим: лежат рядами — Что нужды? — здешние полки, Народ испытанный… «В штыки, Дружнее!» — раздалось за нами. Кровь загорелася в груди! Все офицеры впереди… Верхом помчался на завалы Кто не успел спрыгну́ть с коня… «Ура!» — и смолкло. «Вон кинжалы, В приклады!» — и пошла резня. И два часа в струях потока Бой длился. Резались жестоко, Как звери, молча, с грудью грудь, Ручей телами запрудили. Хотел воды я зачерпнуть (И зной и битва утомили Меня)… но мутная волна Была тепла, была красна.
На берегу, под тенью дуба, Пройдя завалов первый ряд, Стоял кружок. Один солдат Был на коленах. Мрачно, грубо Казалось выраженье лиц, Но слезы капали с ресниц, Покрытых пылью… На шинели, Спиною к дереву, лежал Их капитан. Он умирал. В груди его едва чернели Две ранки, кровь его чуть-чуть Сочилась. Но высоко грудь И трудно подымалась; взоры Бродили страшно, он шептал: «Спасите, братцы. Тащат в горы. Постойте — ранен генерал… Не слышат…» Долго он стонал, Но всё слабей, и понемногу Затих и душу отдал богу. На ружья опершись, кругом Стояли усачи седые… И тихо плакали… Потом Его остатки боевые Накрыли бережно плащом И понесли. Тоской томимый, Им вслед смотрел недвижи́мый. Меж тем товарищей, друзей Со вздохом возле называли, Но не нашел в душе моей Я сожаленья, ни печали. Уже затихло всё; тела Стащили в кучу; кровь текла Струею дымной по каменьям, Ее тяжелым испареньем Был полон воздух. Генерал Сидел в тени на барабане И донесенья принимал. Окрестный лес, как бы в тумане, Синел в дыму пороховом. А там вдали грядой нестройной, Но вечно гордой и спокойной, Тянулись горы — и Казбек Сверкал главой остроконечной. И с грустью тайной и сердечной Я думал: «Жалкий человек. Чего он хочет. Небо ясно, Под небом места много всем, Но беспрестанно и напрасно Один враждует он — зачем?» Галуб прервал мое мечтанье. Ударив по плечу, — он был Кунак мой, — я его спросил, Как месту этому названье? Он отвечал мне: «Валерик, А перевесть на ваш язык, Так будет речка смерти: верно, Дано старинными людьми». — «А сколько их дралось примерно Сегодня?» — «Тысяч до семи». — «А много горцы потеряли?» — «Как знать? — зачем вы не считали!» — «Да! будет, — кто-то тут сказал, — Им в память этот день кровавый!» Чеченец посмотрел лукаво И головою покачал.
Но я боюся вам наскучить, В забавах света вам смешны Тревоги дикие войны. Свой ум вы не привыкли мучить Тяжелой думой о конце. На вашем молодом лице Следов заботы и печали Не отыскать, и вы едва ли Вблизи когда-нибудь видали, Как умирают. Дай вам бог И не видать: иных тревог Довольно есть. В самозабвенье Не лучше ль кончить жизни путь? И беспробудным сном заснуть С мечтой о близком пробужденье?
Теперь прощайте: если вас Мой безыскусственный рассказ Развеселит, займет хоть малость, Я буду счастлив. А не так? Простите мне его как шалость И тихо молвите: чудак.
Источник статьи: http://jiyuu.su/analiz-proizvedenij/valerik-lermontov-analiz.html