Сложные прилагательные в произведениях М. А. Шолохова Текст научной статьи по специальности « Языкознание и литературоведение»
Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Манучарян Рубен Степанович
На базе «словаря языка Михаила Шолохова» и с учетом контекстов в статье анализируются авторские сложные прилагательные в квантитативном, структурном и семантическом аспектах, определяется их языковой и лексикографический статус.
Похожие темы научных работ по языкознанию и литературоведению , автор научной работы — Манучарян Рубен Степанович
COMPOUND ADJECTIVES IN M. SHOLOKHOV’S WORKS
Based on The Dictionary of M. Sholokhov’s Literary Language and the contextual background, author-invented compound adjectives are analyzed in quantitative, structural and semantic aspects; their language and lexicographic status is defined.
Текст научной работы на тему «Сложные прилагательные в произведениях М. А. Шолохова»
сложные прилагательные в произведениях М.А. Шолохова
на базе «словаря языка Михаила Шолохова» и с учетом контекстов в статье анализируются авторские сложные прилагательные в квантитативном, структурном и семантическом аспектах, определяется их языковой и лексикографический статус.
Ключевые слова: сложные прилагательные, авторские слова, потенциализмы, лексикография, прилагательные в языке М.А. Шолохова.
Одна из ярких особенностей шолоховского стиля — обилие сложных прилагательных, которые при ближайшем рассмотрении делятся на группы: по структуре, семантике, характеру и типу номинации, сочетаемости, стилю и художественным функциям, а также по их статусу в языке. Это предполагает необходимость их анализа в соответствующих лингвистических аспектах. В рамках данной статьи мы ограничимся рассмотрением некоторых из них.
Начнем с квантитативного аспекта, предполагающего и соответствующую интерпретацию. Обилие в шолоховских текстах сложных прилагательных нашло отражение в весьма представительном словаре языка писателя [10], включающем более 5000 слов, характеризующих индивидуальность языка и стиля автора. Составители нашли нужным во вводной статье особо выделить «авторские сложные слова», среди которых главное место занимают именно прилагательные (например, бархатистомягкий, бархатисто-пыльный, бархатисто-рдяный, бархатисто-черный, возбужденно-серьезный и др.), при том, что отдельно выделены также «авторские по структуре и значению слова и фразеологизмы», «авторские по значению слова и фразеологизмы».
По нашим подсчетам, в словаре насчитывается около 400 сложных прилагательных. Их удельный вес в общем массиве характерной для писателя лексики можно приближенно представить следующим образом: каждое двенадцатое слово оказывается сложным прилагательным.
В достаточной мере оценить такое впечатляющее соотношение помогут следующие соображения: речь идет всего лишь об одном структурном разряде внутри одной части речи; речь идет о словнике прозаических художественных текстов, но не поэтических. Последнее обстоятельство
имеет существенное значение, т.к. поэтические тексты обнаруживают повышенное стремление к словотворчеству вообще и к оригинальным сложным прилагательным — в частности. В некоторых лингвистических работах отмечается, что применение сложных прилагательных имеет длительную традицию, связанную с именами Державина, Жуковского, Пушкина, Лермонтова, Тютчева.
В этой связи нелишне вспомнить, что особое тяготение к созданию сложных прилагательных испытывали русские поэты-символисты. В интереснейшей статье В. Гофмана «Язык символистов» подчеркивалось. что символисты культивировали, в частности, различные виды сложных прилагательных: «В сложных прилагательных символисты видели средство создания символических связей и соответствий через сближение в сложном слове и переосмысление значений отдельных компонентов этого слова. Легкость образования в русском языке сложных слов открывала возможность словотворчества, освобождающего хотя бы несколько от “стылого смысла общего языка”» [1, с. 90].
При всех различиях в использовании и функциях сложных прилагательных у разных мастеров слова можно обратить внимание на три момента, в принципе значимых и для характеристики шолоховской живописной палитры: легкость образования сложных слов и особенно — сложных прилагательных; сближение в сложном слове и переосмысление значений отдельных компонентов; словотворчество, освобождающее «хотя бы несколько» от обыденного, общепринятого языка.
Следует заметить, что в литературе, затрагивающей вопросы словотворчества, на первое место выдвигаются именно сложные прилагательные, и особенно такие, которые создаются соединением основ двух (или более) различных прилагательных (кирпично-красный, нагло-томный и т.п.). «Ни один из писателей не обходится без “естественного новаторства” в создании таких слов», — считает один из исследователей [4, с. 77]. По словам другого автора, «словообразовательные ряды подобных прилагательных ничем не ограничены, кроме как “здравым смыслом”, логикой вещей и “заказом” самой действительности» [5, с. 118]. По этому поводу можно заметить, что для художника слова «заказ» действительности — весьма условная вещь, а «здравый смысл» и «логика вещей» подчас отступают перед доминантой экспрессивности. Не вдаваясь здесь в подробности, можно выделить особенно неожиданные, красочные и внешне противоречивые сочетания у Шолохова: горько-сладкая жизнь, вяжуще-радостный комок слез, встревоженно-счастливая Наталья, зажигательно-казенные речи, паутинно-скрипучий голос, безумно-раскосые глаза и др.
Переходя далее к структурной и семантической характеристике шолоховских сложных прилагательных, необходимо исходить из определенной интерпретации самого «сложного слова», поскольку здесь возможны два подхода — узкий и широкий. В первом случае критерием служит способ образования данного слова («сложное слово» — это слово, образованное способом сложения), во втором — морфемный состав, включающий две (и более) корневые морфемы, не осложненные или осложненные аффиксами. Таким образом, при широком подходе, который мы и имеем в виду, к сложным словам относятся и чистые сложения, и сложения, осложненные суффиксацией или префиксацией. Такое широкое понимание сложного слова представляется достаточно удобным при характеристике словотворчества писателя (широкая трактовка сложных слов имелась в виду и при общих квантитативных оценках, приведенных выше).
Структурное разнообразие шолоховских сложных прилагательных проявляется в том, что здесь представлены все их структурные типы, известные в общелитературном языке. Эти типы сопряжены с определенными семантическими группами.
На первом месте, как и в общелитературном языке, идет чистое сложение. Здесь особенно богато представлены цветовые (колоративные) прилагательные, составляющие предмет отдельного исследования [7]. Иллюстрируя примерами, мы будем здесь и далее приводить и определяемые слова, т.к. значение прилагательного, в особенности сложного, обнаруживает сильную зависимость даже от ближайшего контекста: винно-красный восход, черно-голубая пустошь, багрово-черное лицо, буросиняя земля и мн. др.
Лексическое и семантическое разнообразие шолоховских сложных прилагательных находит свое выражение, в частности, в том, что, помимо собственно цветовых, широко представлены и слова, обозначающие признак «световой», характеризующие степень яркости: бледно-пестрые перья птиц, зловеще-темная краска, радужно-тусклый свет прожектора, слепяще-яркое серебро пыли.
В количественном отношении заметную семантическую группу составляют также обонятельные и вкусовые обозначения, подчас сближающиеся: терпко-винный запах, терпко-горький дымок, кисло-горький запах, ядовито-пахучий дух солдатчины.
Не меньше сложных прилагательных, характеризующих атрибуты или качества людей: пытливо-ласковый взгляд, гадливо-холодные тела, девичье-звонкий голос, возбужденно-серьезное лицо, волосато-нескладные руки, воюще-звериное рыданье.
К другому структурному типу относятся многочисленные шолоховские прилагательные типа «мокрогубый». Этот весьма продуктивный и регулярный в общелитературном языке тип определяется по-разному. Представляется ясным и удобным в подобных образованиях видеть сложение с одновременной нулевой суффиксацией. В известном отношении такие сложные слова стоят на границе между чистым сложением и сложением с одновременной «выраженной» суффиксацией. В специальной литературе уже отмечалось, что, в отличие от чистых сложений (с опорным компонентом, равным самостоятельному прилагательному), сложные прилагательные с нулевым суффиксом содержат в опорном компоненте основу существительного (преимущественно со значением части тела человека, животного, реже — части предмета), а в первом компоненте — основу прилагательного, числительного, существительного или — редко — глагола. Такие прилагательные имеют значение «обладающий тем, что названо опорной основой и конкретизировано в первой основе сложения».
Шолоховских сложных прилагательных такого типа свыше 60. Излюбленные авторские цветовые характеристики широко представлены и в этом типе, но здесь их функция не является главной, т.к. выражается первым компонентом сложения, но не опорным: белогривая волна, красноверхая папаха, черногрудая туча, чернотелая жизнь, черноусые колосья, серебряноусый казак.
В зависимости от лексической семантики опорного компонента все сложения данного словообразовательного типа могут быть разделены на три группы.
1. Сложения, в которых опорный компонент является обозначением части тела, атрибута человека: глубокоглазая девочка, голощекий народ, многоглазая толпа, наглоглазый офицер и др. Эта семантическая группа наиболее многочисленна.
2. Сложения, в которых опорный компонент является обозначением части тела животного: белоноздрая лошадь, голошеий кочет, белошерстая овца, кольцерогий валух и др.
3. Сложения, в которых опорный компонент является обозначением части или целого предмета: острогорбая возвышенность, черногрудые тучи (перен.) и др.
К данному словообразовательному типу можно отнести и шолоховское образование зубоскалый со значением «насмешливый, шутливый, скалящий зубы», употребленное в контексте: Шла бы ты стряпаться, зубо-скалая! Правда, оно отмечено в словаре Даля [2], но независимое образование не исключено. В контексте современной словообразовательной системы зубоскалый представляется окказионализмом, отступающим от
нормы, хотя и мотивированным устойчивым сочетанием зубы скалить (ср. закрепленные в современных словарях зубоскал, зубоскалка). Современной словообразовательной норме соответствовало бы «скалозубый», поскольку в данном типе опорным компонентом является основа существительного, а первым компонентом может быть и основа глагола (ср. узуальные пучеглазый, лупоглазый).
К следующему словообразовательному типу относятся шолоховские сложносуффиксальные прилагательные. По данным «Словаря языка Михаила Шолохова», их около 40, т. е. меньше, чем сложений с одновременной нулевой суффиксацией, притом почти все они имеют опорный компонент, содержащий основу существительного. Подобные образования вообще обозначают отношение к тому, что названо опорной основой и конкретизировано в первой основе сложения. При этом первыми компонентами являются основы прилагательных, числительных, существительных. Шолоховские сложносуффиксальные прилагательные могут быть распределены по двум основным семантическим группам.
1. Слова, определяющие названия лиц (в отдельных случаях — животных) или их атрибутов: белорубашечные шеренги казаков, голоштанный идол, пухлосуставчатый палец, широкоспинный кучер. Ср. двухвершковый, трехвершковый конь.
2. Слова, определяющие названия предметов, понятий: бледноствольные тополя, желтобарашковая лоза, мелкорослый паровозишко, середне-имущественный казак, ср. слабоумное дело, яркоцветные травы.
Единичное сложносуффиксальное прилагательное имеет опорный компонент, содержащий основу не существительного, а глагола: Двух-трех колхозниц выберите аккуратных, чисторядных собою. на должность нянек (ср. рядить, рядиться).
Среди рассматриваемых сложносуффиксальных прилагательных обращают на себя внимание и такие, которые, будучи известными в общелитературном языке и отраженными в толковых словарях, выступают у Шолохова с необычной сочетаемостью и, соответственно, с необычным лексическим значением. Ср., например, мелкорослый паровозишко, слабоумное дело («простое, несложное»). В таких случаях можно говорить о «семантических окказионализмах».
Выделим, наконец, особую структурно-семантическую группу шолоховских сложных прилагательных, таких, как: изжелта-белые (облака), иссиня-бледный (дед), иссиня-чистые (зубы), ср. иссиня-кровяно-черные (лица и тела пленных).
Подобные образования обычно причисляются к чистому сложению без соединительной гласной, но они занимают своеобразное положение:
содержат в качестве первого компонента наречия с префиксом из- и суффиксом -а, образованные от цветовых прилагательных и обозначающие оттенок цветового признака. Однако в академической «Русской грамматике» [6] подобные сложные образования рассматриваются как словосочетания (вопреки принятому дефисному написанию). Представляет интерес трактовка прилагательных данного типа как префиксально-сложных [3]. Во всяком случае, стоит отметить, что в шолоховских примерах представлены и такие случаи, когда второй компонент сложения не является цветовым обозначением (иссиня-чистый, исчерна-смуглый, иссиня-бледный). В целом данный тип сложных прилагательных признается продуктивным в художественной речи, и шолоховский материал подтверждает это.
Итак, можно констатировать, что шолоховские сложные прилагательные, в подавляющем большинстве случаев воспринимаемые как свежие, необычные, экспрессивные, охватывают все узуальные структурные типы, а в пределах каждого типа почти всегда соответствуют словообразовательным нормам. Необычность этих прилагательных — в лексической реализации, лексическом наполнении словообразовательных типов и подтипов, а часто еще и в неожиданной сочетаемости с определяемыми словами (которая, кстати, может быть предметом особого исследования).
Вместе с тем можно заметить, что в нескольких случаях прилагательные, представленные в «Словаре языка Михаила Шолохова», фиксировались и толковыми словарями общелитературного языка, в первую очередь — многотомным «Словарем современного русского литературного языка» [9], в том же или ином лексическом значении (красноголовый, краснорожий, острогорбый и др.). Подобные факты, в принципе отмеченные и самими составителями «Словаре языка Михаила Шолохова», а также известные по словарям других писателей, подводят к вопросу о языковом и лексикографическом статусе авторских слов.
Как известно, применительно к авторским словам используются такие термины, как «окказиональное», «потенциальное», причем их соотношение у разных исследователей не всегда совпадает. Мы будем исходить из противопоставления слов «окказиональных» и «потенциальных»: и те, и другие представляют собой слова, отсутствующие в языковой традиции, производимые «в момент речи», но окказиональные создаются с теми или иными отклонениями от словообразовательных норм, тогда как потенциальные создаются в соответствии с продуктивными и регулярными словообразовательными типами и моделями. Таким образом, первые нестандартны (ср., например, приведенное выше «зубоскалая»), а вторые, в отношении к системе словообразования, стандартны (таково подавляющее большинство шолоховских сложных прилагательных). Однако,
как говорилось выше, словообразовательная стандартность отнюдь не исключает лексической новизны, необычности, создаваемой конкретными компонентами сложения, их сочетанием, а также сочетаемостью с определяемыми словами.
Часто утверждается, что речевым, неузуальным словам «не место в толковых словарях языка. Там отмечаются только слова, закрепившиеся в языке, ставшие общественной нормой» [4]. Однако это не совсем так. Толковые словари не могут полностью игнорировать огромное количество таких производных слов, которые «легко образуются и легко понимаются» [8]. Приводятся, во-первых, примеры таких слов, в том числе — сложные прилагательные; ряду подобных прилагательных отводятся отдельные словарные статьи, причем их толкования вполне однотипны и стандартны (см., например, в «Словаре русского языка»: длиннобородый, длиннолицый, длинношеий); во-вторых, повторяющийся компонент сложений, например, длинно-, выделяется как словообразовательный элемент открытого ряда. Нетрудно видеть, что речь идет как раз о потенциальных словах и некоторых словах данного типа, ставших уже общепринятыми. Граница между потенциальными и узуальными словами не является и не может быть четкой. Для языка в движении — это норма.
В заключение отметим, что в шолоховских текстах встречаются, разумеется, и сложные прилагательные совсем иного характера — информативные (сельскохозяйственный, железнодорожный и т.п.), которые не характеризуют индивидуальность языка и стиля писателя. Что касается стилистических и художественных функций сложных прилагательных, то они могут быть рассмотрены особо с учетом более широких контекстов.
1. Гофман В. Язык символистов // Литературное наследство. Т. 27-28. М., 1937.
2. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М., 19781980.
3. Краткий справочник по современному русскому языку / Под ред. П.А. Лекан-та. М., 1991.
4. Лопатин В.В. Рождение слова. М., 1973.
5. Лыков А.Г. Об окказиональных и потенциальных словах // Научные труды Краснодарского пед. ин-та. Вып. 101. Краснодар, 1968.
6. Русская грамматика / Под ред. Е.А. Брызгуновой, К.В. Габучан. Т. I. М., 2005.
7. Рыбальченко Е.А. Колоративная лексика в языке романа М.А. Шолохова «Тихий Дон»: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2011.
8. Словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. А.П. Евгеньевой. М., 1980-1984.
9. Словарь современного русского литературного языка: В 17 т. / Под ред. В.И. Чернышова. М.-Л., 1948-1965.
10. Словарь языка Михаила Шолохова / Под ред. Е.И. Дибровой. М., 2005.
Источник статьи: http://cyberleninka.ru/article/n/slozhnye-prilagatelnye-v-proizvedeniyah-m-a-sholohova