Неправильные ударения в стихах лермонтова

Ударение в поэзии: норма или поэтическая вольность

Рубрика: 1. Общие вопросы литературоведения. Теория литературы

Дата публикации: 25.03.2016

Статья просмотрена: 15341 раз

Библиографическое описание:

Здвижкова, Е. А. Ударение в поэзии: норма или поэтическая вольность / Е. А. Здвижкова. — Текст : непосредственный // Филология и лингвистика в современном обществе : материалы IV Междунар. науч. конф. (г. Москва, июнь 2016 г.). — Москва : Буки-Веди, 2016. — С. 3-5. — URL: https://moluch.ru/conf/phil/archive/178/10113/ (дата обращения: 24.09.2020).

Так уж повелось, что стихи большинством людей воспринимаются как образцовая, правильная речь. Приходилось слышать: «. еще у Лермонтова в стихах говорится: Внизу огни дозорные // Лишь на мосту горят, // И колокольни черные, Как сто́рожи, стоят» и эти варианты устаревших ныне ударения и окончания принимаются носителями языка за образец.

Иногда, рассуждения ведутся от обратного: «Отку́пори шампанского бутылку иль перечти «Женитьбу Фигаро» Пушкина может представляться устаревшим или нарочито неправильным вариантом. Взять для примера более современных авторов: Зинаиду Гиппиус называли поэтом с абсолютным слухом, но правильность ударения в строках «Был дан мне ключ заветный, И я его берёг. Он ржа́вел незаметно…», подвергается сомнению — насколько он соответствует не только современной, но и устаревшей норме.

Понимая, что поэтический текст — это текст с особой, эстетической, по мнению Ю. М. Ломана, функцией, можно к подобному факту относиться как к нарочитой неправильности, как целенаправленному приему,так называемой поэтической вольности. Но это понятие часто употребляется как оправдание любой речевой ошибки.

Необходимость уточнения термина связано с тем, что, по замечанию А. Квятковского [1, 32] — это термин старой поэтики, и поэтому в справочной литературе это понятие толкуется крайне поверхностно, в виде традиционной формулы. Например, так:

Вольность поэтическая — допускаемое в стихах по традиции незначительное отклонение от языковых норм: «Из пламя и света рожденное слово» (М. Ю. Лермонтов).

Согласно такому определению под понятие вольность попадают все случаи нарушения ортологических норм в поэтическом тексте, которые к тому же оправдываются традицией.

В различных вариантах подобный подход встречается и в других толкованиях.

Интернет-энциклопедия Википедия дает такое определение: «Поэтическая вольность (licentiapoetica) — право поэта в целях большей художественности «нарушать» как нормы общепринятого литературного языка, так и канонические формы развертывания сюжета».

Определение из «Поэтического словаря» А. П. Квятковского: «Вольность поэтическая (лат. licentia роetiса) — термин старой классической поэтики, преднамеренное или невольное отклонение стихотворной речи от языковых, синтаксических, метрических и других норм» [1, 213].

В этом определении ключевыми являются параметры, по которым можно судить — ошибка перед нами или все-таки прием: преднамеренное или невольное отклонение от норм, т. е. этот факт поэтической речи рассматривается с точки зрения его целесообразности и необходимости, но эти критерии оценки факта нарушения нормы не получают точного определения.

Хочется добавить еще и такое рассуждение о природе поэтической вольности, которое отталкивается от личностных творческих характеристик поэта, поскольку «право» на вольность может быть только заслуженным, и на него имею право поэты, признанные как мастера слова. Так, в определении поэтической вольности (Энциклопедический словарь / Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. — В 86 тт. с илл. и доп. мат.) — помимо указания на то, что это —«различного рода неправильности, вызванные требованиями размера или же созвучия стихов»,говорится: «границы такой вольности невозможно определить с точностью, и личный вкус писателя должен быть его руководителем в этом отношении».Ю. М. Лотман приводит такие примеры: «Вяземский отстаивал свое право на орфографические ошибки как на выражение своей личности в тексте. Блок настаивал на написании “жолтый”, отличая его от “желтый”» [2, 113].

Итак, общее во всех определениях: поэтическая вольность — нарушение в поэтической речи норм литературного языка, первоначально оно было связано с соблюдением стихотворного размера, но быстро, уже в античное время, стало художественным приемом. В словарях акцент делается на формальную сторону стиха для сохранения стихотворного размера. Именно эта функция, ритмообразующая, была положена в основу самого термина «поэтическая вольность» изначально: выражение это («licentiapoetica») означает отступление от грамматических правил, которое допускается в стихах ради требования размера или рифмы. Оно принадлежит римскому писателю Сенеке (I в. до н. э.), у которого в сочинении «Естественно-научные вопросы» (кн. 2, гл. 44) сказано: «Это нечто относящееся к поэтическим вольностям». До него у Горация в «Искусстве поэзии» говорится: «Живописцам и поэтам всегда была дозволена какая угодно вольность» (Гораций. О поэтическом искусстве. — М., 1981, с. 83).

Однако часты случаи, когда поэтическая вольность становится средством сильной экспрессии, двусмысленности, и видимая (а точнее, слышимая) неправильность на самом деле предстает как намек на нечто, скрытое под ней, она сама становится приемом выразительности.

Поэтому определение терминологического словаря-справочника В. П. Москвина нам кажется наиболее полным: «фигура нарочитой неправильной речи, состоящая в нарушении литературных норм с целью сохранить ритм и рифму стиха — случай, когда поэт “жертвует правильностью в угоду выразительности”» [3, 149]. Мы имеем в виду такую вольность, когда понимаем, что автор достаточно талантлив, чтобы позволить себе вот так поиграть словами, и выглядит это все равно естественно.

Таким образом, весьма заметные в речи факты отклонения от нормативного ударения могут быть нарочитыми и поддерживаться двумя функциями — ритмической (ритмообразующей) и стилистической (или обеими вместе); либо б представлять собой ошибку, если определить функцию (или коммуникативную целесообразность) затруднительно. Мерилом, в частности, может служить языковое чутье, когда мы, как читатели, ощущаем, что перед нами, как писал В. К. Тредиаковский, — «слово нелепое, странное, дикое», т. е. не поддерживается речевой практикой, оно отвлекает внимание читателя, нарушает благозвучие, точность речи и в целом негативно сказывается на качестве поэтической речи.

Однако не все факты «нестандартного» с точки зрения современной нормы ударения можно оценить как вольность или ошибку. Важно оценивать поэтический текст с позиции «времени», эпохи написания: возможно, это устаревшие, архаичные ударения, в этом случае речь идет не о вольности, а о норме. Без учета этого факта — подвижности и изменчивости акцентологической нормы — невозможно ответить на вопрос: что же перед нами — вольность или норма. «Учение о поэтической вольности, являющееся одним из важных элементов старой нормативной поэтики, возникает в результате неисторического подхода к произведениям с меркой чуждых им норм другой эпохи. Отсюда неправильное истолкование архаизмов — забытых форм языка — и сюжетосложения как намеренных отступлений поэта от известных ему правил (особенно характерны в этом отношении толкования античных классиков)» [5].

И в этом смысле важно ограничить объект исследования временными рамками и идиостилями поэтов, признанныхкак мастеров слова. И к современному периоду развития русской литературы и поэзии в частности нужно приступать после изучения поэзии классических периодов — «золотого» и «серебряного» веков. Как заметил Г. Хазагеров:«А есть ли авторитетные писатели, за чьей практикой ходить? За всеми лингвистическими банальностями об изменении нормы как-то упускается из виду та культурная ситуация, в которой мы оказались. Литература больше не задает языковой нормы. Реальность такова, что общество не очень-то доверяет языковому чутью современных писателей» [4].

Для анализа нами выбраны стихотворные тексты, написанные на рубеже XIX-XX веков, а также произведения признанных авторов «серебряного века» (кроме поэтов-футуристов и других представителей авангардных течений), поскольку «неправильное», а точнее непривычное словесное ударение легко обнаруживается только в метрическом стихе например, в стихотворении Н. Гумилева:

О пожелтевшие листы

В стенах вечерних библио́тек,

Когда раздумья так чисты,

А пыль пьянее, чем наркотик!

Поэты-символисты и их предтечи и поэты акмеисты, как известно, придерживались классической системы стихосложения, с уважением и почтением относились к традициям русского стихосложения (к ее строфике, ритмике, рифме). Интересна следующая строфа поэта К. Случевского:

Значит, подслушали нас! Ударенья

Ясны и четки на тех же словах,

Что и тогда, в эту ночь удивленья.

Но на первый взгляд, материал для анализа выбран не совсем удачно: в почти двухстах стихотворениях нам встретилось не более 30 фактов «вольных» ударений. При этом такие поэты как Константин Фофанов, Федор Сологуб, Валерий Брюсов не прибегают к этому приему ни разу. Известно, что В. Брюсов выступал против поэтической вольности, считая, что поэт таким образом «коверкает слова».

Поэтическая вольность предстала как нечто уникальное, единичное, имеющее окказиональный характер, и поэтому нарочитое, оправданное художественной целью.Например, сплошная выборка из поэтических тестов И. Анненского показала, что его идиостилю не свойственно использование нарочитых нарушений норм, но три ярких факта все-таки обнаруживается.

Однако анализ показал, что это не вольность, а использование архаичных, книжных или устаревающих вариантов ударения, подчеркивающих торжественность стиха.

. Для чего ж с конту́ров нежной,

Грубо сорван саван нежный,

Жечь зачем ее цветы?

Как известно, у двухсложных и трехсложных имен существительных мужского рода наблюдается тенденция к переносу ударения с последнего слога на предшествующий (регрессивное ударение). Не относится ли это слово к тем, у которых этот процесс завершился до времени написания стихотворения? Сомнение придает графически выраженный знак ударения, поставленный в слове самим поэтом.

Поэтому на фоне идеально правильной речи слово КонтУров выделяется не только фонетически, но и графически, что не свойственно нормативному употреблению.

К тому же использование таких слов, как: саван, застылость, подъявший, дочерь, зазывал и прилагательных в краткой форме: сине пламя, бела раскаленность, нежны и т. д. подчеркивает стилистическую значимость ударения — устаревающий вариант в функции стилизации под архаичную речь. Таким образом, отметим третью функцию акцентологической «поэтической вольности».

. ни кремлей, ни чудес, ни святынь,

Ни мира́жей, ни слез, ни улыбок.

На общем фоне ударение мира́жей также легче всего причислить к нормативным, но устаревающим, выполняющим стилистическую функцию — создание нарочито книжной речи.

Как видим, широко распространенное мнение о поэтической вольности как индульгенции на ошибку не подтверждается фактами: ни одного случая случайной неправильности, ни одного случая вольности, заданной исключительно ритмом. Поэтому традиционное толкование поэтической вольности весьма несправедливо и видимо нуждается в пересмотре.

В поэзии достаточно часто встречаются случаи архаичных ударений, но и они употребляются с собой, стилистической функции. При этом ударение это, как правило, допустимо как устарелое или устаревающее, т. е. традиции его употребления еще не утеряны.

1. Квятковский А. Поэтический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1966.

2. Лотман Ю. М. О поэтах и поэзии. СПб.: Искусство СПБ, 1996.

3. Москвин В. П. Выразительные средства современной русской речи: Тропы и фигуры. Терминологический словарь-справочник. — М.: Едиториал УРСС, 2004

4. Хазагеров Г. Реформа лирики сильно взволновала физиков // http://nature.web.ru:8001/db/msg.html?mid=1166414

Неправильные ударения в стихах лермонтова

Ударение в поэзии: норма или поэтическая вольность

Библиографическое описание:

Похожие статьи

Функции обращений в поэзии С.Есенина | Статья в журнале.

Поэтика фольклора в лирике Марины Цветаевой

Виды сравнений в поэтической речи А. Ахматовой

Стилистические фигуры, тропы и их стилистические функции.

Особенности стихосложения поэзии серебряного века

Русский символизм как литературное течение | Статья в журнале.

Некоторые особенности применения стилистических фигур.

К вопросу изучения традиций Надсона в пролетарской поэзии