ПРО СТАРОРУССКОЕ ДЕЛОПРОИЗВОДСТВО
Думный дьяк Стрелецкого приказа Иван Михайлович Очередников не находил себе места. Он нервно вышагивал из угла в угол своей присутственной палаты. Сегодня в Москве стоял ясный погожий день, но даже солнечные зайчики от Москва-реки, весело пляшущие на выбеленном потолке, не радовали государева чиновника.
Как же так вышло? Иван Михайлович пытался и не мог понять причину произошедшего. Столько лет уже он занимался подготовкой царских указов, и всегда все проходило чинно, без сучка, без задоринки. Всегда четко: написал, направил на согласование, скорректировал, согласовал, утвердил. Ответственные, исполнители, соисполнители, сроки. В Посольском приказе завидовали коллегам-смежникам, и давно сманивали Очередникова к себе, суля заграничные командировки. Годы работы приучили думного дьяка серьезно относиться к документам. А тут такая незадача!
– И поделом! – думал дьяк, нервно запустив пальцы в бороду – Племянницу замуж выдать решил! Съездил в Тверь, называется! И, главное – не было то всего три дня, и тут такое! Эх, учил меня игумен Прокопий – никогда не доверяй подчиненным! Хочешь сделать хорошо – сделай сам! Оставил за себя заместителя. И кого?! Ваську-расстригу! Рекомендации у него, видишь ли, хорошие! Князь Курбский хлопотал. Что вот теперь делать?
Иван Михайлович еще раз прочитал царский указ. Таких коротких резолюций он не видел за всю свою карьеру. «ВЗЯТЬ КАЗАНЬ!» И всё. Подпись царская и печать. Как так «взять»? Два похода уже было – не взяли. И готовились как! Одних служебных записок Иван Михайлович лично десятки выпускал. И согласовывал со всеми, и на доработку направлял. А тут на тебе! Да разве он допустил бы такое? Сначала надо «рассмотреть возможность», потом «оценить целесообразность», потом «провести всесторонний технико-экономический анализ», потом «проработать в профильных подкомитетах», «проверить на соответствие бизнес-плану» и только потом «вынести предложение на рассмотрение малой боярской думы согласно регламенту проведения заседаний». Лишь при таком порядке делопроизводства можно быть уверенным в завтрашнем дне! К тому же царь обычно терял интерес к процессу уже на стадии «оценить целесообразность». Еще до прошлой пятницы этот порядок помогал думному дьяку беспечно существовать и потихоньку распределять казенные фонды, выделенные на содержание стрелецкого ополчения. А еще он мечтал стать окольничим. Вот ведь дурак старый!
Чиновник еще раз взглянул на документ. В левом нижнем углу как положено мелкими буквами было написано «Исполнитель». Дьяк еще несколько раз моргнул, по-детски надеясь, что надпись пропадет или хотя бы изменится. Нет! «Исполнитель: И.М. Очередников. Телефон. Электронная почта». В очередной раз чиновник проклял царскую канцелярию за введение факсимильных подписей, и себя, за то, что свое факсимиле оставил заместителю. Оно и понятно, что царь подписал! Иван Михайлович плохого не подготовит! Вопрос – прочитал ли, что подписывает, но его уже на задашь. В самом деле не пойдешь же к царю и не скажешь «Прости, батюшка, дурака свалял!». За такое сразу собакам отдадут. Или опричникам. Дьяк поежился и нервно потер руки. Ему вспомнилось как за одну опечатку его предшественнику каленым железом выжгли на лбу «ЖИ-ШИ пиши через И» и продали ливонцам. Так тот просто «жимолость» через Ы написал, а тут «ВЗЯТЬ КАЗАНЬ!»
Скрипнула половица и в палату вошел заместитель думного дьяка Васька-расстрига. Он был одет в новый суконный кафтан и сверкающие яловые сапоги.
— Ты что натворил, ирод! – голос обычно спокойного Ивана Михайловича сорвался на почти женский крик.
— Так выдали обмундирование новое! В поход же идем!
— Я не про обмундирование, я про вот это – дьяк ткнул пухлым пальцем в грамоту – «ВЗЯТЬ КАЗАНЬ!»
— А что, не надо было? – Васька озадаченно посмотрел на шефа – Я подумал, что в Москве-то сидеть летом? А в Казани Волга. Там места красивые!
— Я тебе покажу места красивые! Ты регламент делопроизводства читал? Сначала надо служебную записку написать и план мероприятий разработать, согласовать и утвердить!
— Не, не читал. Долго написано и мудрено больно.
— Ну, вот что мне теперь делать, скажи на милость? – дьяк обессилено опустился на стул.
— Как что? В ополчение записываться. Вам, кстати, и повестка уже пришла. Да поторопились бы вы, Иван Михалыч. Сапогов яловых точно на всех не хватит! Вы же сами нормы снабжения выпускали, знаете ведь!
Думный дьяк Стрелецкого приказа Иван Михайлович Очередников торопливо поднялся со стула. Нормы снабжения он знал.
Казань русские войска взяли через три месяца.
Дубликаты не найдены
Что примечательно, делопроизводство тех времен называлось. волокита 🙂
Ты хотел сказать, майских указов?
ПРО ДЖИННА И ПРАВИЛЬНУЮ ПОСТАНОВКУ ЗАДАЧ
— Хоттабыч, а ты, правда, можешь всё? – Волька хитро прищурился и почесал подбородок.
Старый джин тревожно посмотрел на своего господина – он знал этот прищуренный взгляд, и взгляд этот не предвещал ничего хорошего. Желания юного пионера с каждым днем становились все изощреннее, а скудность образования и отсутствие здравого смысла повелителя вводили старика в настоящую панику.
— Да, мой господин, джинны могут все.
Хоттабыч вспомнил как вчера по прихоти несовершеннолетнего фантазера Московское «Торпедо» в полном составе стало чемпионом мира по шахматам. Да, джинны могут все, но каких энергетических затрат стоил этому старому в общем то человеку каждый волосок его без того не слишком густой бороды, знал только он сам. Мало того, бестолковые прихоти хозяина становились опасны и для самого владельца бороды.
Вот, например, во вторник. Полетать ему захотелось! Нет, чтобы как все нормальные люди пожелать ковер-самолет, этот заказал ковер-вертолет. У Хоттабыча до сих пор кружилась голова об одном воспоминании об их полете в Домодедово. Как возбужденный Волька кричал «Давай! Поднажми!» когда решил проверить кто быстрее – ковер-вертолет или Боинг-737? Конечно, Хоттабыч оказался быстрее (это все-таки Боинг, а не МиГ-25), но сколько нервов и здоровья он потратил в тот день!
— У меня родителей в школу вызывают… – издалека начал Волька – А мне бы не очень хотелось их беспокоить.
О, Хоттабыч помнил Волькину школу! Последний раз хозяин решил повеселить одноклассников, и по его желанию на большой перемене учительница истории Зоя Владимировна танцевала ламбаду с Анатолием Вассерманом в школьной столовой. Хорошо еще, что Вассерман оказался из своих, из джиннов, – он по старой памяти оказал Хоттабычу эту небольшую услугу. Старику тогда не пришлось напрягать магические силы и тревожить бороду, которую он потихоньку начинал ненавидеть.
— Ты хочешь, чтобы я развеял по ветру директора школы? – Хоттабыч эгоистично подсказывал наименее затратный вариант. Он помнил судьбу трудовика, которого по велению господина пришлось превращать в дихлордифенилтрихлорметилметан.
— Нет, зачем? – Волька даже смутился, – Директор – мировой мужик! Он в Варкрафт с нами по сети играет. Ты просто пойдешь в школу под видом моего дедушки. Хорошо сработаешь – получишь выходной!
Хоттабыча передернуло. В прошлый выходной, который Волька предоставил ему за то, что его показали в очередной серии «Симпсонов» ему пришлось трижды убегать от полиции. Что смущало правоохранителей – борода, чалма или отчество «ибн Хоттаб» в паспорте джинн так и не узнал. Он только помнил, как, путаясь в халате, долго бегал арбатскими переулками. Потом пил паленую водку в бомжами у Казанского вокзала. В итоге заблудился в метро. Хорошо еще, что приехал на «Выхино» – там многие были в халатах и с бородами, так что Хоттабыч смог затеряться в толпе.
— Но что я скажу вашему директору? Я же три тысячи лет в кувшине сидел, и бесед с современными людьми вести не умею. Он же в миг меня раскусит!
— Не раскусит! Наш директор любит говорить, а не слушать. Только кивай иногда, а когда он вопросительно на тебя посмотрит, скажи «Совершенно с вами согласен!»
Волька критически оглядел Хоттабыча.
— И приведи себя, наконец, в порядок! Тебя образованному человеку показывать стыдно! Чалма эта твоя, халат! И бороду растрепанную убери!
Хоттабыч не верил своим ушам! Все-таки есть на небе Аллах! Вразумил малолетнего негодяя, и послал ему одно нормальное желание! Боясь спугнуть удачу, джинн выдернул из многострадальной бороды волосок и сказал «трах-тибидох-трах!».
Через секунду перед Волькой стоял элегантный пожилой господин в шикарном английском костюме. Ничего не понимающему пионеру бросилось в глаза чисто выбритое лицо. От гладкой кожи пахло бальзамом после бритья «Нивея».
Хоттабыч был свободен!
ПРО ЭЛЕМЕНТАРНУЮ ЛОГИКУ
Профессор Свечкин самодовольно потер руки. Экзамен подходил к концу, и это было приятно само по себе. Вдвойне приятным являлось то, что последним оставшимся студентом был Алексей Легков – негодяй, пропустивший все его лекции, и, судя по всему, ничуть об этом не тревожившийся. Ну, ничего – профессор в предвкушении даже зажмурился – и не таких обламывали.
— Следующий – Свечкин придал своему голосу нейтрально-официальное выражение, но произнес слово громко, чтобы разгильдяй за дверью смог его услышать.
В аудиторию вразвалку вошел Легков. Пышные светлые волосы, преступно-салатовые джинсы а также звание чемпиона факультета по бегу в мешках делали его признанным любимцем женской части факультета. Причем это относилось не только к его курсу, и не только к студенткам. За право запустить пятерню в соломенную шевелюру велись бои на уровне мастериц спорта международного класса. Честь поздравить Лешу с 23 февраля (в которому он, в общем-то, не имел никакого отношения) разыгрывалась в лотерею, а потом перепродавалась более богатым сокурсницам за неимоверные, по студенческим меркам, деньги. Так, например, Маша Мелентьева, жила на эти деньги с февраля и до сих пор. Преподавательницы разного возраста, вздыхая, ставили Легкову незаслуженные пятерки, и потом по ночам мучились педагогической совестью. Оболтус списывал все без исключения домашние задания, благо, в желающих оказать помощь сокурснику недостатка не было.
Иначе дело обстояло с однокурсниками. Мужская часть института Легковым не восторгалась. Кто-то завистливо ненавидел, некоторые высокомерно игнорировали, но в целом юноши Лешу не любили. Не любил его и Свечкин.
— Здравствуйте, молодой человек – профессор лукаво посмотрел поверх очков. Он был уверен в результате экзамена и предвкушал педагогический триумф.
— Здравствуйте, Иннокентий Данилович – широкая улыбка озарила лицо бегуна в мешках.
— Вот как! Вы помните, как меня зовут? При вашей посещаемости моего предмета ваша память делает вам честь.
— Ну что вы, Иннокентий Данилович, логикой я зачитываюсь ночами – не моргнув соврал Легков, и улыбка его стала еще шире.
— Ну что ж, тяните билет.
Студент картинно хлопнул себя по карманам, театрально перекрестился и ткнул пальцем в один из немногих оставшихся на столе билетов.
— Потрудитесь прочесть – профессор приготовился к бою.
— «Какое слово здесь, по-вашему, стоит вычеркнуть как «из ряда вон выходящее»: падеж, кортик, сироп, полотно, балласт, паркет?» – Легков в недоумении посмотрел на Свечкина. Вопрос его явно озадачил. Он даже перевернул листок в надежде найти там какое-нибудь объяснение.
— Ну-с – профессор неприятно щелкнул костяшками пальцев – Будете готовиться?
— Да что тут готовиться? Понятно всё и так!
— Любопытно! Вы хотите сказать, что готовы ответить?
— Ну, в общем, да.
— Так какое слово, по-вашему, здесь является «из ряда вон выходящим»?
— Да любое! Это ведь как посмотреть и, смотря из какого ряда выходящее! – Легков чувствовал себя так же уверенно, как будто находился в привычном мешке и бежал знакомую дистанцию.
— Так-таки и любое? – профессор хитро прищурился – Вот, например, слово «падеж»?
— Очень просто! Все остальные слова обозначают нечто материальное, что потрогать можно. «Падеж» же – категория искусственная, людьми придуманная и материального воплощения не имеющая. Вот и есть она «из ряда вон выходящая».
Профессор на секунду задумался. Конечно, это был неправильный ответ, но в логике этому балбесу не откажешь. Будучи логиком по призванию и записи в трудовой книжке, Свечкин решил пойти дальше.
— А слово «кортик» по вашей логике тоже может быть лишним?
— Конечно! Как единственное слово, допускающее двойное толкование.
— Любопытно!
— Да что тут любопытного? «Кортик» – как холодное оружие и «кортик» – как маленький корт. Теннисный, например. Мы по такому в мешках бегали.
— Но если вашей логике следовать, «падеж» тоже два толкования имеет – профессор был доволен своей находке. Падеж скота в связи с засухой.
— Э, нет! Мы же с вами люди образованные. Тут «падеж», а там – «падёж». Мы не будем уподобляться дешёвой прессе и не станем экономить на точках. Так что слова эти – разные!
— Ну хорошо, — профессор про себя скрипнул зубами, – А «сироп»?
— Все слова имеют происхождение европейское, это же пришло из арабского языка.
— Вы-то откуда знаете?
— А мы с арабом одним в мешках вместе бегали на соревнованиях. Он и рассказал.
Профессор встал и нервно зашагал по аудитории. Нет, это черт знает что такое! Такие джинсы надо запретить законодательно! Пришел тут, логику ногами пинает! И все действительно получается логично. Но ведь другой же правильный ответ!
— «Полотно»?
— Единственное слово в среднем роде!
— «Балласт»?
— Ну, балласт – это то, от чего избавляются в первую очередь. Если что-то надо вычеркнуть, почему не вычеркнуть его? Ведь говорят «освободимся от лишнего балласта». Стало быть «балласт» – самое лишнее слово и есть!
— «Паркет».
— Ну, Иннокентий Данилович! Это уж совсем просто! Во всех остальных словах последние две буквы соседствуют в алфавите. И только слово «паркет» является исключением из этого правила.
Профессор посмотрел на правильный ответ. Да, Легков только что повторил его слово в слово. «Последние две буквы соседствуют в алфавите». Побежденный преподаватель обреченно взял протянутую зачетку и машинально написал «сдано»! Мысли его блуждали где-то далеко, в мире явлений и поступков, не поддающихся логике.
А новоявленный второкурсник Алексей Легков уже весело сбегал по ступенькам институтской лестницы. На студенческой спортивной площадке его ждала Лена Свечкина. Сегодня он обещал научить её бегать в мешках.
ПРО БЛАГОРОДНОГО РАЗБОЙНИКА И НАЛОГОВУЮ СИСТЕМУ
— Следующий – сидящий за столом даже не поднял глаза.
— Здравствуйте – посетитель осторожно опустился на предложенный стул.
— Вы – Робин из Локсли?
— По паспорту – да. Люди зовут меня Робин Гуд.
— Мы не люди, мы федеральные чиновники. Никакого Робин Гуда в реестре нет. Декларацию принесли?
— Да, пожалуйста – посетитель с готовностью протянул сложенный лист.
— А почему декларация пустая?
— Так, доходов никаких. Все, что отбираем – бедными отдаем.
— Хм, – чиновник первый раз поднял глаза – Подтверждающие документы имеются?
— Конечно. Вот – расписки ограбленных за последний месяц. Вот – от графа Ланкастера, вот – от герцога Кентервильского, всё подшито и пронумеровано.
— А почему расписка от епископа без печати?
— А у него с собой не было. Вот его объяснительная.
— Хорошо, это доходная часть. И всё раздали бедным? – инспектор подозрительно сощурился – Вы нормальны?
— Да, вот справка от психиатра, а вот – выписка из розыскного дела. Подпись шерифа Ноттингемского, между прочим.
— Неужели ничего себе не оставили?
— Ничего – Робин передал чиновнику увесистую пачку – вот расписки от бедных крестьян.
— А почему без подписи?
— Так неграмотные все! Вы сомневаетесь? А поднимите книгу податей. Ну, вот же у вас – кузнец Джеймс. Крестик точно такой же, как у меня на его расписке.
— Ладно, графологи разберутся. Оружие используете?
— Да. Лук – Робин любовно погладил гладкую тисовую дугу, выглядывающую из-за плеча.
— Лицензионный сбор уплачен?
— Так я сам его сделал! – неподдельно возмутился разбойник.
— Да хоть фея подарила! Сбор не за покупку, а за право использования в Шервудском лесу.
— Тьфу, пропасть! – Робин уже начал жалеть, что пришёл.
— НДС заплатили?
— Так мы стоимости не добавляем. Только отбираем.
— У богатых отбираете, а бедным все-таки добавляете.
— Так с бедных и берите! – посетитель всё больше распалялся – Наш-то результат – ноль!
— С бедных возьмем, не переживайте. Что ещё?
— Да всё, вроде – Робин растеряно глядел по сторонам.
— Ой ли! – инспектор поднял прищуренные глаза – А за сокрытие доходов не хотите быть привлеченным?
— Да каких еще доходов?
— А кто на ярмарке главный приз как лучший стрелок выиграл?
— Ну и что!?
— А налог на выигрыш. Тридцать пять процентов, между прочим.
— Да я бедным тут же на ярмарке всё раздал!
— Это ваше дело! Заплатите налог на выигрыш и отдавайте хоть в фонд мира.
— Всё? – усталым голосом спросил разбойник.
— Итого – пальцы инспектора быстро постучали по калькулятору – Ваша недоимка составляет полторы тысячи фунтов. Расчет штрафов и пени будет выслан вам дополнительно.
— Хоть рассрочку дайте! – сказал Робин Гуд, вставая со стула.
— Не вопрос. Зайдите в шестой кабинет.
Из здания инспекции благородный разбойник вышел выжатым как лимон. Малыш Джон, поджидавший у ворот, даже не сразу узнал его.
— Что с тобой, Робин? – участливо спросил великан у боевого товарища.
— Да пошёл он к чёрту ваш отец Тук с его проповедями про добросовестных налогоплательщиков! Чтоб я ещё раз! Сюда! Добровольно! Воистину, это почище Святой Инквизиции!
— Успокойся, Робин, уверен – я знаю, что поднимет тебе настроение. Пока ты там болтался, я почитал информацию на стендах. Вот – график уплаты НДС.
— И как это поможет нам?
— Налог федеральный? Значит, они этот НДС принцу Джону повезут. А как повезут? Верно, через Шервудский лес!
— А ты – голова, Джон! Поехали быстрее из этого проклятого места. Надо ребят подготовить.
ПРО СПРАВЕДЛИВОЕ ПЕРЕСЕЛЕНИЕ ДУШ
Маркин поёжился. Новое тело было не то, чтобы неприятно, но как-то непривычно. Он лежал на ладони Будды и разминал мышцы.
— А кто я? – спросил Маркин у Будды.
— Как кто? – удивился Будда – Улитка, конечно! Все работники «Почты России» в следующей жизни становятся улитками. Если умирают от старости – черепахами.
— Я что, умер?
— Смерти нет. Просто теперь ты улитка.
— А какого хрена вообще я здесь? Я же не буддист!
— Ты знаешь, я тоже не буддист. Я просто стою здесь, а ты лежишь на моей ладони.
— Вот те на! Я не хочу быть улиткой!
— Раньше надо было думать. Когда на «Почту России» работать устраивался. Теперь всё. Может в следующей жизни повезёт.
— А кто решение принимает?
— Ну, в общем, я – Будда улыбнулся.
— А почему бы тебе не сделать меня, например, собакой? Или котом на крайний случай.
— Ну, до кота ты, извини, не дотягиваешь. Тут шарм особый нужен. А чтобы собакой стать надо, было в армии служить. Или в милиции. Тогда хоть какая-то надежда была бы. Хотя… «Почта России» – это очень тяжёлая карма.
— Но улитка – это же совсем отстой! Лучше уж муравьём тогда!
— Э, нет, муравьи работают. А улитка так – ползает себе. Ну, тебе не должно быть непривычно.
— Да не хочу я ползать!
— Так это же ненадолго. Средняя улитка живёт семь-восемь лет. Отработаешь карму, и снова увидимся.
— Семь лет ползать?
— Ну, в последней жизни ты ползал дольше. Какай у тебя там стаж по трудовой книжке на последнем месте работы? Пятнадцать лет? Вот видишь – почти в два раза меньше.
— Но я же не всегда работал в этой организации! Почему оцениваете только по последнему месту работы?
— «Почта России» – очень тяжелая карма – словно мантру повторил Будда – её сложно чем-либо перевесить.
— Я до этого в пенсионном фонде работал. Пенсии оформлял.
— Ох, не расстраивай меня, Маркин. А то я пожалею, что улитки всего восемь лет живут. Могу ведь и в черепаху! Будешь сто пятьдесят лет ползать!
— Да не хочу я ползать вообще! Уж лучше бы я в христианское чистилище попал. Там хоть всего две альтернативы.
— Ошибаешься, Маркин. «Почта России» – это очень тяжёлая карма! В христианстве тоже альтернативы нет!
— А я ещё в банке трудился! В отделе писем, правда, тоже.
— А знаешь, что Маркин – Будда пригляделся – черепаший панцирь тебе бы тоже подошёл.
Маркин мучительно вспоминал биографию. Но всё опять выходило не то. Так получилось, что работа его всегда была связанна с бумажной корреспонденцией. Письмоносец, курьер, клерк. Он даже в школе в редколлегии участвовал.
— Но ведь «Почта России» – огромная организация! Там же триста пятьдесят тысяч работников! Неужели все вот так?
— Улиток, между прочим, сто десять тысяч ВИДОВ. Это я ещё про черепах не говорю.
— А может быть можно в мышь? Меня и не заметит никто. Я раз – и в норку!
— Нет, Маркин. В мыши попадают работники налоговых инспекций и паспортных столов.
— А в крысы?
— В крысы – начальники налоговых инспекций и паспортных столов.
— Всё-то у вас бюрократизировано! Прямо как на земле.
— Всё в мире одинаково – значительно сказал Будда – Только видим мы это по-разному. Вот ты, например, считаешь воплощение в улитку неудачей, а огородная тля бы тебе только позавидовала. Их даже божьи коровки едят!
— Слабое утешение – Маркин наморщил лоб – Вспомнил! В девяностые совсем недолго, я работал водителем маршрутки!
— На каком маршруте?
— «Выхино» – Люберцы.
— В каком году?
— В девяносто седьмом, кажется.
Будда заглянул в блокнот.
— Смотри-ка, верно! Ну что же ты сразу не сказал. Я бы сейчас из-за тебя ошибку совершил, а Будда никогда не ошибается.
— И что, это может мне помочь? – Маркин не верил своим ушам.
— Карма водителя маршрутки – это очень весомая карма! – сказал Будда и накрыл Маркина рукой. А ещё через секунду из его ладони выпорхнул сокол-сапсан – самое быстрое животное на Земле.
Карма водителя маршрутки оказалась весомее.
ПРО БОРЬБУ С КОРРУПЦИЕЙ И ЕЁ РЕЗУЛЬТАТЫ
Михаил Иннокентьевич Скороговоркин по своей человеческой и гражданской природе был борцом. Не греко-римским или каким-нибудь классическим. Михаил Иннокентьевич боролся за справедливость. По крайней мере, за то, что считал справедливостью он сам. А на взгляд Скороговоркина многое в этом мире ещё было несправедливым. Не считал он справедливым тарифы ЖКХ, громкую музыку от соседей по вечерам, запрет продажи алкоголя в ночное время и лужу во дворе.
В настоящее время Михаил Иннокентьевич боролся с лужей. Она растянулась на всю ширину дороги прямо перед скороговоркинским подъездом и упорно не хотела высыхать. Иными словами, принимая во внимание дождливое лето, лужа была всегда. Соседи давно привыкли к ней и обходили лужу по стенке дома.
Михаил Иннокентьевич тоже обходил, но мириться с лужей не хотел и не собирался. Он методично писал письма во все инстанции, которые знал, и даже в три организации, название которых было ему неизвестно, но звучало красиво. Бюрократическая машина работала неповоротливо. В Управляющей компании письма просто игнорировали, кто-то ограничивался отписками типа «рассмотрели, разберёмся, примем меры», участковый угрюмо здоровался и понимающе кивал. Только из Комиссии по ценным бумагам написали вежливый развёрнутый ответ, который сводился к тому, что мелиоративные работы в городе не относятся к компетенции комиссии. Михаил Иннокентьевич рук не опускал, он искал новые решения.
И удача улыбнулась Скороговоркину. Она явилась ему в виде инженера Серёги из шестьдесят шестой квартиры. Серёга был продвинутым пользователем интернета и по совместительству в свободное время играл в домино с мужиками скророговоркинского двора. Вот за очередным сеансом «забивания козла» Серёга и открыл идейному борцу новую сторону жизни.
— Ну что, Иннокентич, всё с лужей бьешься? – спросил Серёга, выложив на стол очередную доминошную кость?
— Я не с лужей борюсь, а с Системой. Системой халатного отношения чиновников к нуждам избирателей, граждан и лиц без гражданства – Скороговоркин выпрямился над столом.
— И что, всё письма пишешь?
— Пишу. И квитанции почтовые сохраняю. Это чтобы когда время придёт никто не сказал, что Скороговоркин молчал и позицию гражданскую не высказывал.
— А ты через интернет не пробовал заявление подать?
— Как это?
— Да есть у них сайт для обращений граждан.
— Да результат тот же будет! «Рассмотрели, разберёмся, примем меры». Проходили уже.
— А ты им напиши, что усматриваешь в игнорировании своих сообщений признак коррупции. У них там робот специальный, если слово «коррупция» в обращении выловит, заявление рассматривается в первоочередном порядке и со всей серьёзностью. Поручение президента. Рыба! – крикнул Серёга, стукнув по столу последней доминошной костяшкой, и самодовольно откинулся назад, затягиваясь сигаретой.
Михаил Иннокентьевич аккуратно записал в блокнот интернет-адрес, продиктованный Серёгой, и заторопился домой. Следующие три часа Скороговоркин не отходил от компьютера, сочиняя обращение. Слово «коррупция» было упомянуто в заявлении трижды (на тот случай, если робот не распознает его с первого раза). Кликнув на иконку «Отослать», с чувством выполненного гражданского долга Михаил Иннокентьевич лёг спать около полуночи.
А утром лужи не было. Выйдя из дома, Скороговоркин по привычке завернул направо, чтобы обойти лужу по стенке, но боковым зрением уловил непривычное изменение пейзажа. Лужи не было! Неясно, что произошло – либо её смели дворники, либо за ночь изменили уровень дороги, что вода ушла в ливнёвую канализацию, но лужи не было!
Воодушевившись столь ошеломляющим успехом, Скороговоркин даже забыл, зачем вышел из дома. Он торопливо вернулся в квартиру и включил компьютер. Пора было разобраться с клёном!
Это старое наполовину высохшее дерево, в общем-то, никому не мешало, но получилось так неудачно, что в квартиру Скороговоркина именно из-за этого клёна не попадал солнечный свет. Ну не то, чтобы совсем не попадал: кухня и гостиная освещались прилично, но половину окна спальни этот клён явно перекрывал. Михаил Иннокентьевич тоже писал несколько безответных писем по инстанциям. Это было ещё до начала борьбы с лужей (которая впоследствии отняла у Скороговоркина все силы и на клён их уже не оставалось).
Пальцы Михаила Иннокентьевича бегло побежали по клавиатуре, слово «коррупция» Скороговоркин писал очень внимательно, чтобы не дай бог ни ошибиться ни в одной букве и робот передал его обращение по назначению.
Следующим утром Скороговоркин проснулся от яркого солнца, безжалостно бьющего в глаза. Отсутствие клёна теперь не мешало солнцу проникать в самые затаённые уголки скороговоркинской спальни.
Это был момент триумфа! Воодушевлённый стратегическими победами Михаил Иннокентьевич развил бурную деятельность. Он почти перестал выходить из дома, оборудовав около компьютера импровизированный столик, чтобы принимать пищу, необходимую для продолжения борьбы.
Как-то незаметно соседи перестали включать музыку. Причём не только соседи сверху, слушавшие тяжёлый рок, но соседка справа – милая студентка Лариса, в репертуаре которой был только безобидный Вивальди. В подъезде перестали курить, даже мужики во дворе на всякий случай перестали играть в домино – никому не хотелось прослыть коррупционером. Пару раз Скроговоркину продали алкоголь в ночное время. На всякий случай.
Слава о всесильном дворовом Робин Гуде поползла по району. К нему стали обращаться. Благодаря его письму о коррупционной составляющей в системе дошкольного образования семью Скворцовых из соседнего подъезда переместили в очереди на детский садик. Вместо восемь тысяч четыреста сорок первых они стали восемь тысяч четыреста восемнадцатыми. Видимо двадцать три коррупционера всё-таки были выявлены и исключены.
Бабушки на лавочке у подъезда в редкие выходы Михаила Иннокентьевича на улицу уважительно здоровались с ним и в одностороннем порядке считали его за своего. Участковый скрежетал зубами – постоянные проверки фактов коррупции в его районе совершенно не давали ему работать.
Объективности ради нужно сказать, что не все скороговоркинские проекты имели однозначный успех. Так, несмотря на жалобу о коррупции в Гидрометцентре, который был обвинён в неточных прогнозах погоды, ситуация не изменилась – лето по-прежнему оставалось дождливым, да и сам запрос остался без ответа. Может робот слово пропустил. Скороговоркин хотел было написать о коррупции в портале по приёму интернет-обращений граждан, но тут его отвлекла новая проблема.
Выйдя на кухню между написанием жалобы на низкое качество коричневых карандашей и обращением по поводу безобразного поведения продавщицы в рыбном отделе местного рынка, Михаил Иннокентьевич обнаружил на стене над раковиной таракана. Возможно, появление непрошеного гостя было вызвано тем, что в пылу борьбы Скороговоркин совсем запустил домашнее хозяйство, может быть, кто-то из соседей организовал мор, и насекомое оказалось здесь от безысходности. Это уже не имело значения.
Преисполненный праведного гнева Михаил Иннокентьевич рванулся обратно к компьютеру. Автоматически зайдя по электронному адресу, единственно посещаемому им в последнее время, он решительно написал: «В квартире 41 по Зелёной улице обнаружены явные признаки коррупции! Немедленно примите меры!». Нажав «Отправить» Скороговоркин зло закрыл крышку ноутбука.
Больше Михаила Иннокентьевича Скороговоркина никто не видел. Ещё какое-то время на его адрес приходили письма из различных инстанций. Потом почтовый ящик окончательно забился, и письма приходить перестали. С коррупцией на Зелёной улице было покончено навсегда.
Источник статьи: http://pikabu.ru/story/pro_starorusskoe_deloproizvodstvo_6627798