Так каков же перевод слова “ESPRESSO”.
Я, конечно, не академик, но все же по профессии являюсь лингвистом: специальность – «французский, английский и итальянский языки: переводчик и преподаватель».
Думаю, что еще важно и то, что я имею большой практический опыт пребывания в «среде информантов языка» (так называют пребывание в стране, где изучаемый язык является родным для большинства резидентов).
Лет пять назад решил для себя разобраться в слове «espresso».
Проштудировал литературу и главное – в течение нескольких лет постоянно «мучал» всех знакомых итальянцев (включая итальянцев-кофейников из Европейской Кофейной Ассоциации).
Именно итальянцев – потому что глубинное значение слова можно объяснить, только если этот язык является для тебя родным (а для некоторых итальянцев – еще и слово это относится к профессии, которой их семьи занимаются последние 50-70 лет).
Итак: происхождение ВЕЛИКОГО «ESPRESSO».
Перевод слова «espresso» с итальянского на русский можно встретить в разных статьях и книгах и на разных сайтах о кофе. Его определяют как «быстрый», «скорый», «сжатый», «спрессованный», «экспресс» и т.п., но почему-то никто не дает его точного перевода в соотвествии со словарем.
Любой лингвист знает, что первоисточником для работы всегда является орфографический словарь – это своего рода конституция данного языка.
Поэтому специалист вместо того, чтоб выдумывать свою версию, о чем-то догадываться или ссылаться на всякую ерунду из Интернета, идет к этому первоисточнику.
Понятное дело, что обращаться нужно к словарю именно данного языка – тогда например, вы поймете, что слово «espresso» в значении «поезд» в 1853 году пришло в итальянский из французского «exprès» (а не наоборот).
Позволю себе еще одно замечание по французской версии слова «express» – «поезд»: это слово и во французском произошло от «exprès», что означает «нарочно, специально», а вовсе не «быстро».
По секрету также скажу, что у итальянцев в алфавите просто нет буквы “х” (а эту английскую букву они произносят как «икес») – поэтому они и трансформировали поезд «express» на свой лад.
Так что в данном случае идти нужно на родину – в Италию, и только туда.
Для этого нужно только узнать, какой словарь является самым авторитетным в данном языке. Если в русском это, скажем, словарь Даля, то в итальянском таким авторитетом является словарь Zingarelli.
Этот словарь четко пояснит нам, что слово «espresso» – это participio passato (или «причастие прошедшего времени» – одна из форм глагола в лингвистике) от итальянского глагола «ESPRIMERE» – «ВЫРАЖАТЬ».
Именно поэтому самой близкой можно считать версию, утверждающую, что «espresso» означает «выраженный».
При этом физического значения «выжимать», как это иногда трактуется кофейниками, слово «esprimere» НЕ ИМЕЕТ (хотя это было бы логично, учитывая способ приготовления эспрессо).
Да, одним из значений (четвертым из пяти) этого глагола является значение «spremere» – «выжимать» («сок-фрэш», например, по-итальянски, будет «spremuta»), но в данном случае это «выжимать» имеет значение «выдавливать, выдавать, издавать».
Так что – останавливаемся на «выраженный»?
Да, но не совсем. На самом деле это слово имеет более глубокий исторический смысл (именно поэтому лингвисты говорят не просто о переводах, а об этимологии – то есть, происхождении слова).
Что-либо, «сделанное espresso», означает «сделанное специально в этот самый момент» (оба имеющихся значения причастия «espresso» в словаре Zingarelli свидетельствуют именно о таком переводе).
Пожилые итальянцы рассказывали мне о том, как в послевоенное время открывались «спагеттерии» (по аналогии с «пицерией» – только основным блюдом в них были быстрые спагетти).
Заготовки из теста под спагетти (еще несваренная вермишель) – целыми пучками висели над прилавками в этих спагеттериях, и когда клиент заказывал себе блюдо, спагетти готовились немедленно при нем и назывались они «spaghetti espresso» – но это означало не просто «быстрые спагетти», а именно «сделанные прямо сейчас, здесь и быстро».
При всей романтизации нами кофе эспрессо – из песни слов не выкинешь – именно такова история: даже спагетти могли быть «эспрессо».
Поэтому правильный историко-лингвистический перевод слова «espresso» на русский язык должен звучать как «сделанное в данный момент специально для вас». Несколько сложновато, но максимально точно.
Сооответственно, версия этого перевода для кофе эспрессо – «кофе, сделанный в данный момент специально для вас».
Как лингвист и как кофейник – подписываюсь под всем вышесказанным и смею вас заверить, что именно этой версии сегодня придерживаются сами итальянцы, и в первую очередь – итальянские кофейники.
by Сергей Реминный. Кофейный эксперт. Блог о кофе.
Дубликаты не найдены
«Любой лингвист знает, что первоисточником для работы всегда является орфографический словарь – это своего рода конституция данного языка.»
Можно поинтересоваться почему орфографический, а не этимологический?
Не смеши мой холдер
Бариста-историк, или как я купил раф и чуточку новых знаний.
— А можно мне раф — пряный апельсин.
— Да, конечно! 200 рублей! Но хочу вас сразу предупредить — раф мы делаем только объёмом в 125 мл
— Это ещё почему?
— Потому что раф — авторский напиток. И подаётся исключительно в маленьком объёме.
— У всех, значит, раф подаётся в большом объёме, а у вас нет?
— Это потому что мы не просто варим кофе, а ещё и чтим его традиции и историю. Вот вы, наверняка, даже не знаете, что раф-кофе был создан в Москве.
Сказать, что я слегка прифигел после этого диалога с баристой — ничего не сказать. Стало неловко, стыдно.
Взял свой раф, сел за столик и немедленно открыл гугл.
Короче, ребят, для тех кто не знал.
Раф-кофе появился в Москве в конце 90-ых. В известную кофейню «Coffee Bean” на Кузнецком мосту пришёл мужчина по имени Рафаэль. И не понравился Рафаэлю обычный кофе. На что бариста откликнулся экспериментом, в результате которого и вывел новый напиток — нагретые паром сливки, порция эспрессо и ванильный сахар.
Понравился этот напиток и другим посетителям кафе. И они стали просить сделать им кофе «как Рафаэлю». А потом название трансформировалось до «раф-кофе».
А объём рафа маленький потому, что кофе в «Coffee Bean» наливали в стандартные кофейные кружки. И Рафаэлю его экспериментальный напиток тоже налили в такую кружку — объёмом в 125 мл.
Хороший кофе — дорогое удовольствие!
Я, вообще, абсолютно неизбирательный кофеман. Из разряда тех, что не сильно шарят в разнице между американо и фильтр-кофе. Пью я обычно и вовсе банальный капучино с сахаром.
Но недавно со мной произошла очень любопытная история, после которой к покупке кофе я стал относиться гораздо внимательнее.
Ростов-на-Дону. Гостиница. Ресепшн.
— Девушка, будьте добры, капучино с сахаром, с собой.
— Да, конечно. А не хотите ли раф?
— Раф?
— Да, с сиропом могу сделать! Ореховый, апельсиновый и ванильный на выбор.
— Что ж. давайте апельсиновый.
Проходит пять минут.
— Ваш раф готов. Прикладывайте карту.
Я по привычке достаю телефон, прикладываю его к терминалу, слышу знакомый звук об оплате и. ОХРЕНЕВАЮ! Раф обошёлся мне в 800 рублей! ВОСЕМЬСОТ, Карл!
Я сохраняю спокойствие, беру себя в руки.
— А почему так дорого, девушка?
— Так ведь раф же! В лучшем виде, как в столице, с сиропом.
— Но восемьсот рублей за кофе?
— Так, если вам что-то не нравится.
— Воу, не заводитесь! Просто это самый дорогой кофе в моей жизни! И у меня есть ощущение, что я не получу от него удовольствия на всю уплаченную сумму!
И тут она выдаёт. шепотом, тихонечко.
— Для удовольствия надо было не кофе покупать, а докинуть двести рублей и обратиться к охраннику! У него есть телефончик.
Так я понял, что проститутки в этой гостинице стоят на двести рублей дороже стаканчика кофе.
Рекламный плакат в царской России. Часть 3.
В третьей части предлагаю взглянуть на рекламные плакаты кофе, чая и сладостей.
Бонус с «горькостью» будет в комментариях 🙂
1. Шоколад. Товарищество Д. Кромский. Харьков.
2. Впереди всех печенье С.СIУ и Ко.
3. Жженый кофе Товарищества Эйнем в Москве. Паровая фабрика на Софийской набережной в собственном доме.
4. Жорж Борман. Какао, бисквит, шоколад, кофе.
5. Кондитерская фабрика «Миньон».
6. Конфекты Гоголь-Моголь. Жорж Борман.
7. Конфекты утиные носы. Товарищество А. И. Абрикосова сыновей.
9. Кофе готовый дорожный в плитках изобретателя А. Маломеркова в Москве.
10. Мясной экстракт Либиха лучшая приправа придающая отличный вкус супу, овощам, соусам и мясным блюдам.
11. Требуйте и пейте лучшие первосборные чаи новаго урожая торгового дома И.Я. Чурин и Ко в Харбине.
12. Чай фруктовый и народный изобретения А. Бежо.
Приключения антиквара. Глава 1.
Знатно прокашлявшись от хреновейшего кофе, сваренного его секретаршей, Якоб Якобович упёрся лицом в календарь, который цинично показывал 3 февраля. Дело в том, что он с давно забытым детским предвкушением счастья ждал, когда же ему доставят купленную на заказ самую навороченную кофемашинку. А доставка была запланирована аж на 4-е.
Консультант в магазине клялся, что с выбранной кофемашиной справится даже однорукая слепая обезьяна, которую в детстве перешибло молнией, а кофе будет получаться настолько изумительный, что любой бариста-гурман испытает в буквальном смысле оральный оргазм от одного только глотка приготовленного напитка.
Не то, чтобы его секретарша была тупая как пробка, а Якоб Якобович терпел её за иные, оказываемые даже вне рабочего времени услуги. Наоборот, Ира, так звали его секретаршу, была средних лет, не сказать, что красива, но умна и очень исполнительна. Она единственная на каком-то никому непонятном интуитивном уровне понимала все бытовые потребности своего босса, за что и была у него на особом счету.
Ира всегда приходила на работу заранее и как электровеник шуршала по всему офису, наводя в нём порядок и расставляя по своим местам кабинетную утварь, которая за целый день мигрировала по кабинету, умудряясь оказываться в самых необычных местах. Помимо этого Ира ещё и контролировала уборщицу, вышколенную так, что если бы Фреймут пришла собеседоваться на её место, то она бы завалила экзамен на профпригодность, и была бы изгнана со словами: «Фу, быть такой замарашкой. »
Когда Якоб Якобович заходил в свой заставленный антиквариатом кабинет, то его ждало не мрачное и пыльное музейное помещение, как было раньше, а светлый, чистый и уютный кабинет, в котором легко дышалось и хотелось работать. Все предметы стояли на своих местах, напольные часы заведены, перекидной календарь на сегодняшней дате и самое главное — карандаши наточены. Дело в том, что Якоб Якобович до сих пользовался карандашами, довольно неплохо рисуя ими или делая пометки во время телефонных разговоров.
Причём, по изображениям на листе бумаги можно было с легкостью понять, как идёт разговор. Когда на листе были веселые рожицы и цветочки, то разговор шёл как следует. Если же на листике появлялся человек, то всё хреновасто, ну а если с человечком на бумаге начинают происходить ужасные вещи, это означало, что на том конце провода кто-то либо вкрай охренел, либо непроходимо туп, ведь только эти черты Якоб Якобович больше всего ненавидел в людях.
Якоб Якобович обожал комфорт. Даже больше, он был ему жизненно необходим. И с возрастом его требовательность к нему только возрастала, пополняя коллекцию тараканов новыми причудливыми экземплярами. Не то, чтобы по Якобу Якобовичу навзрыд рыдал психиатор, но в быту с ним было очень непросто. Он терпеть не мог, когда вещи стояли не на своих местах, но сам же имел дурацкую привычку во время телефонного разговора хватать в руки всё подряд и вертеть, пока не надоест, а потом поставить предмет на первое попавшееся место. Так бронзовая статуэтка Наполеона, всегда стоящая на камине, легко могла оказаться на барном столике, а семейное фото, всегда стоящее на его рабочем столе — на книжной полке.
Очень часто, ещё до Иры, Якоб Якобович посреди рабочего дня, находясь в мыле, мог взбеситься от того, что не мог найти на столе пепельницу, которую сам же зачем-то поставил за цветочной вазой. Когда же не находилось ещё и гильотина для сигар или настольная зажигалка — у него начинало рвать крышу с корнями и это чревато было серьёзными проблемами не только для окружающих, которым он ни за что ни про что мог запросто глаз на жопу натянуть, но и для него самого, ведь, когда он начинал орать как дикий бегемот, то лицо его делалось фиолетово-красным и казалось, что он либо лопнет, либо его шваркнет удар. Поэтому, минимум раз в месяц в «Аукционный дом Катрин», который он основал, подкатывала карета скорой помощи. Над ним колдовали и строго настрого запрещали нервничать, намекая, что в следующих раз может понадобиться не «скорая», а катафалк.
В принципе, всё к тому и шло, но один раз на вызов приехала Ира, которая тогда работала фельдшером. Откатав основную программу, измерив давление и дав ему валидол, она уже собиралась уходить, и подойдя к настежь открытому окну, чтобы прикрыть его на проветривание, увидела стоящую на подоконнике статуэтку совы, где ей явно было не место. Взяв её в руки, и оглядев мельком помещение, она подошла к столу и поставила её с левой стороны от монитора, как раз чётко там, где и было её место.
Этим действием она приятно удивила Якоба Якобовича, заставив испытать ощущение, сравнимое с тем, когда у тебя две руки заняты и именно в этот неподходящий момент вдруг начинает чесаться спина. И ты такой говоришь жене, поворачиваясь к ней спиной:
— Дорогая, почеши мне спинку!
И она сходу угадывает место где надо почесать! Даааа! Оно! Согласитесь, что когда сходу это в сто раз круче, чем всё это:
—Левее! Ниже, правее, ниже! Даааа!
Что-то подобное испытал и он, но в силу того, что чувствовал себя всё ещё прихреновейше, просто сделал для себя отметку в голове, что есть всё же человек, который с ним на одной волне, хотя окружающие не раз ему говорили, что проще купить у цыгана золото и не вляпаться, чем найти человека, понимающего траекторию движения его тараканов.
Очухавшись, Якоб Якобович правдами и неправдами разыскал Иру и переманил её к себе, сделав такое материальное предложение, от которого было невозможно отказаться.
В первый день он не мог нарадоваться. Всё на месте, ничего не раздражает. Наконец-то можно спокойно работать и не отвлекаться на поиски необходимых вещиц. Сотрудники тоже были весьма рады, что хоть кому-то удалось залатать крышу их боссу.
Но идеалов не бывает и было одно Но. Якоб Якобович пристрастился под сигару пить элитный кофе, вливая в себя за день по восемь-десять чашек, а с приходом Ирины кофеёчек нифига не радовал, а по большей части вызывал рвотный рефлекс. Поначалу он не придавал этому особого значения, хотя сразу отметил помойный вкус и странный цвет напитка. Он просто в первые дни стал пить всё меньше и меньше кофе у себя в кабинете, но через неделю стал скучать по кофейному аромату, перемешанному с табачным дымом и к ужасу осознал, что его счастье без кофе никогда не будет полным.
И когда же кофеиновый голод довёл расшатанные нервы Якоба Якобовича до предела, он не выдержал и взмолился:
— Ирина Павловна, скажите на милость, что за кофе вы мне приготовили?
— Самый обычный, ответила она, тот, который на кухне стоит в красной фарфоровой банке, в шкафчике над плитой.
Надо сказать, что тот кофе был нифига не самый обычный, а моносорт с вершины колумбийских гор, грамм которого стоил конечно же не как грамм кокса, но порядок цены был схожим.
Сначала он подумал, что его любимый сорт либо спаскудился, либо поставщики в условиях кризиса начали безбожно его бодяжить. Тогда он взял из дому пачку любимого кофе, который никак не мог быть пелёнкой. И опять провал. Кофе был как будто в унитазе приготовленным.
И тут он понял, что дело не в кофе, а в Ире, и несмотря на бесчисленные её плюсы, есть у неё один большой для него минус — она патологически неспособна варить годный кофе. Одни не умеют петь, вторые — танцевать, кто-то даже думать не способен, а вот «суперсила» Иры была в том, что она любой кофе превращала в помои цвета детской неожиданности.
Несмотря на свои чудачества Якоб Якобович стеснялся просить кого-то другого приготовить ему кофе, ведь для этого есть Ира, обижать которую, перепоручив этот ритуал другому, он не хотел. В итоге было принято решение приобрести супернавороченную кофемашинку, но в наличии её не было, пришлось заказывать из Италии, и ожидание растянулось на две недели, потом ещё на четыре дня ждали специалиста по настройке дивомашинки.
В общем, со всеми этими ожиданиями, Якоб Якобович был тёплый. И вот наконец-то настал тот момент, когда машина была настроена, Ира введена в курс дела, и долгожданный кофе вот вот принесут. В трепетном ожидании Якоб Якобович не находил себе места, как вдруг раздались знакомые звуки стука в дверь и вошла Ира, держа на подносе чашечку свежеприготовленного кофе.
С дрожью в руках и в предвкушении блаженства Якоб Якобович взял чашку с подноса, поднёс ко рту, отпил глоток и смакуя проглотил.
Именно этот разъярённый крик я и услышал, сидя в кабинете на первом этаже и собеседуясь на должность младшего помощника аукционного дома «Катрин».
Путь кофе на Запад
Многое из того, что впервые появилось в странах исламского мира, распространилось по всему миру, не потеряв своего очарования и стало в наши дни частью повседневной жизни.
Так было, например, с кофе, которому вместе с чаем, его родственником и конкурентом, суждено было парадоксальным образом «завоевать завоевателя». Они стали разновидностью культурной вендетты, когда более слабому в военном или техническом отношении противнику удается навязать победителю что-то свое.
Согласно легенде, первооткрывателями бодрящих свойств кофе были домашние козы. Много веков назад, около десятого столетия абиссинские пастухи заметили, что их подопечные не спят по ночам. Пронаблюдав за животными, они обнаружили, что на дневных пастбищах козы, бодрствующие в неположенное время, с аппетитом поедали ягоды и ветви некоего растения. Это и было кофейное дерево. Пастухи рассказали о своих наблюдениях мулле, который решил попробовать действие удивительных ягод на себе, чтобы не засыпать в мечети. Именно дикий кофе обладает невероятно сильными возбуждающими свойствами и поэтому двух чашек напитка достаточно, чтобы не спать всю ночь.
В культуру кофейное дерево было введено в XIV–XV вв. на Аравийском полуострове, а позднее это растение стали выращивать и в других тропических районах. Лучший кофе из всей Аравии направляли в порт Мока, откуда он путешествовал по всему миру. В конце пятнадцатого столетия он дошел до Мекки и Турции, а в шестнадцатом столетии и до Каира.
В Европе впервые узнали о кофе от итальянского врачевателя Альпиниуса. Он сопровождал венецианское посольство в Египет, откуда и привез сведения об удивительном целебном растении, произрастающем в садах и рощах.
Из Эфиопии и Аравии темный напиток распространился в Египет и Турцию, затем через Германию, Италию и Францию вторгся в Европу; возделывание кофе, кроме того, глубоко изменило сельскохозяйственный обиход Южной Америки. Чай завоевал Англию, проникнув туда из Индии, Россию и Польшу — будучи завезен из Китая и Средней Азии; в обе эти страны он пришел одновременно с юго-востока — через закаспийские тюрко-монгольские ханства, и с юга — через Персию и Кавказ. В XVII и XVIII столетиях кофе и чай спасали Европу от алкоголизма и оказали глубокое влияние на повседневную жизнь и этикет, а также на межличностные отношения.
Судьба кофе в Европе вначале была непростой. Растение распространилось там в последние двадцать лет XVI века, но пока что лишь в пределах ботанических садов. Им начали интересоваться благодаря тому, что путешественники, такие, как римлянин Пьетро дела Балле, описывали странный турецкий обычай пить густое темное варево. Разразились споры: некоторые утверждали, что кофе полезен для дыхательных путей и для пищеварения, другие же были убеждены, что он вреден для внутренних органов и вызывает импотенцию. Франческо Реди, главный медик великого герцога тосканского, признавался, что предпочитает вино «горькому и греховному кофе». После того как в 1693 году умер Кольбер, пошли слухи, будто вскрытие показало, что его желудок был сожжен этим черным ядом.
В 1600 г. Папа разрешил христианам пить кофе, а в 1645 г. в Венеции впервые в истории была открыта европейская кофейня. Во время своего визита во Францию турецкий посол Сулейман-ага ввел моду на кофе, и вскоре она распространилась из Парижа по всей стране. В 1671 году в Обменном Районе Марселя открылось первое кафе; позже кофе распространилось и на остальную часть Франции.
В 1650 году в Англии бизнесмен по имени Джекоб открыл первое кафе на постоялом дворе под названием «Ангел» в приходе Святого Петра в Восточном Оксфорде. Позже, в 1658 году другое кафе под названием «Голова Султанши» открылось в районе Корнхилл. К 1700 году в Лондоне было приблизительно 500 кафе. В Венеции и Марселе в 1670-е годы бакалейщики охотно покупали кофе, к этому времени ставший уже дорогим товаром, и этим вызывали крайнее беспокойство виноделов и виноторговцев. Уильям Гарвей и его ученик Рамсей заявили, что кофе может стать бесценным средством против алкоголизма, который в Англии сделался подлинным социальным бедствием.
Из мусульманской Юго-Восточной Азии голландцам достались семена кофе, с помощью которых они умудрились создать большие плантации кофе в своей колонии на острове Ява в Индонезии. Благодаря этому они начали вести успешный бизнес, стали импортерами и дистрибьюторами кофе в Европе.
В Америке кофе появилось благодаря Франции, которая колонизировала многие части континента от Мартиники до Вест-Индии, где были основаны первые французские плантации кофе.
Окончательное признание к этому напитку пришло после осады Вены 1683 года. Стойкая легенда утверждает, что мешки с кофейными зернами принес из лагеря Кара Мустафы некий солдат Франц Георг Кульчицкий, который открыл первую в Европе кофейную лавку; в ней кофе подслащали молоком и медом, что привело бы в ужас любого правоверного мусульманина. В результате цвет кофе изменился и стал похож на цвет одеяния монашеского ордена Капуцинов, полученный кофе назвали «капуччино». Также утверждается, что в обстановке бурной радости, последовавшей за снятием осады, был изобретен кипфель или круассан, сладкий рогалик, по форме напоминавший полумесяц — символ поверженного ислама. С этого времени утренний кофе обычно подавали вместе с рогаликом.
У новомодного напитка оставались и противники. Курфюрстина Баварии Елизавета-Шарлотта Пфальцская, жена французского регента Филиппа II, герцога Орлеанского, например, никогда не упускала случая продемонстрировать свое отвращение к кофе, чаю, шоколаду и всем этим новым мерзостям — во имя верности старому доброму немецкому пиву. Несмотря на то, что голландцы и затем французы в конце XVII и начале XVIII века пытались акклиматизировать кофейное дерево в различных местах, от Явы до островов Вест-Индии, образ кофе все еще был тесно связан с мусульманским Ближним Востоком, откуда этот напиток произошел: портрет мадам Дюбарри изображает ее в костюме султанши, с изящной чашечкой, из которой она отпивает кофе. В Венеции, по-прежнему остававшейся воротами на Восток, турецкие купцы в огромных белых тюрбанах и вишнево-красных халатах заполняли кафе «Пиньятта» на площади Святого Марка. В Париже кафе «Прокоп» стало излюбленным местом «философов»; как и в Мекке несколькими веками ранее, интеллектуалы сидели ночь напролет и поглощали бодрящий напиток, обсуждая способы изменить мир. С «Персидскими письмами» Монтескье кофе окончательно получает права гражданства в литературе. «Письма» впервые были опубликованы анонимно в 1721 году в Кельне. Через несколько лет дань увлечению напитком из Аравии отдал и Иоганн Себастьян Бах в своей кантате 211 (известной как «Кофейная кантата»), высмеивающая страсть женщин Лейпцига к кофе.
Источник статьи: http://pikabu.ru/story/tak_kakov_zhe_perevod_slova_espresso_6241923