Если бы красную шапочку писали другие писатели, то.
если бы известные писатели писали сказку о красной шапочке, то:
На опушке старого, мрачного, обвитого в таинственно-жесткую вуаль леса, над которым носились темные облака зловещих испарений и будто слышался фатальный звук оков, в мистическом ужасе жила Красная Шапочка.
Мать вошла, она поставила на стол кошелку. В кошелке было молоко, белый хлеб и яйца.
— Вот, — сказала мать.
— Что, — спросила её Красная Шапочка.
— Вот это, — сказала мать, — отнесешь своей бабушке.
— Ладно, — сказала Красная Шапочка.
— И смотри в оба, — сказала мать, — Волк.
— Да.
Мать смотрела, как её дочь, которую все называли Красной Шапочкой, потому что она всегда ходила в красной шапочке, вышла и, глядя на свою уходящую дочь, мать подумала, что очень опасно пускать её одну в лес; и, кроме того, она подумала, что волк снова стал там появляться; и, подумав это, она почувствовала, что начинает тревожиться.
Волк её встретил. Он осмотрел её тем особенным взглядом, который опытный парижский развратник бросает на провинциальную кокетку, которая всё ещё старается выдать себя за невинную. Но он верит в её невинность не более её самой и будто видит уже, как она раздевается, как её юбки падают одна за другой и она остаётся только в рубахе, под которой очерчиваются сладостные формы её тела.
Красная Шапочка задрожала. Она была одна. Она была одна, как иголка в пустыне, как песчинка среди звезд, как гладиатор среди ядовитых змей, как сомнабула в печке.
Но она была достойной дочерью своей расы; в её жилах текла сильная кровь белых покорителей Севера. Поэтому, и не моргнув глазом, она бросилась на волка, нанесла ему сокрушительный удар и сразу же подкрепила его одним классическим апперкотом. Волк в страхе побежал. Она смотрела ему вслед, улыбаясь своей очаровательной женской улыбкой.
— Эх, и что же я наделал? — бормотал Волк. — Одним словом обделался.
Волк достиг домика бабушки и постучал в дверь. Эта дверь была сделана в середине 17 века неизвестным мастером. Он вырезал её из модного в то время канадского дуба, придал ей классическую форму и повесил её на железные петли, которые в своё время, может быть, и были хороши, но ужасно сейчас скрипели. На двери не было никаких орнаментов и узоров, только в правом нижнем углу виднелась одна царапина, о которой говорили, что её сделал собственной шпорой Селестен де Шавард — фаворит Марии Антуанетты и двоюродный брат по материнской линии бабушкиного дедушки Красной Шапочки. В остальном же дверь была обыкновенной, и поэтому не следует останавливаться на ней более подробно.
Волк. Извините, Вы не знаете моего имени, но.
Бабушка. О, не имеет значения. В современном обществе добрым именем пользуется тот, кто его не имеет. Чем могу служить?
Волк. Видите ли. Очень сожалею, но я пришел, чтобы Вас съесть.
Бабушка. Как это мило. Вы очень остроумный джентльмен.
Волк. Но я говорю серьёзно.
Бабушка. И это придаёт особый блеск Вашему остроумию.
Волк. Я рад, что Вы не относитесь серьёзно к факту, который я только что Вам сообщил.
Бабушка. Нынче относиться серьёзно к серьёзным вещам — это проявление дурного вкуса.
Волк. А к чему мы должны относиться серьёзно?
Бабушка. Разумеется к глупостям. Но Вы невыносимы.
Волк. Когда же Волк бывает несносным?
Бабушка. Когда надоедает вопросами.
Волк. А женщина?
Бабушка. Когда никто не может поставить её на место.
Волк. Вы очень строги к себе.
Бабушка. Рассчитываю на Вашу скромность.
Волк. Можете верить. Я не скажу никому ни слова (съедает её).
Бабушка. (из брюха Волка). Жалко, что Вы поспешили. Я только что собиралась рассказать Вам одну поучительную историю.
Иди ко мне, — сказал Волк. Красная Шапочка налила две рюмки коньяку и села к нему на кровать. Они вдыхали знакомый аромат коньяка. В этом коньяке была тоска и yсталость — тоска и усталость гаснущих сумерек. Коньяк был самой жизнью.
— Конечно, — сказала она. — Нам не на что надеяться. У меня нет будущего.
Волк молчал. Он был с ней согласен.
16 августа 1968 года я приобрел книгу под названием «Детские и домашние сказки» (Ляйпциг, типография: Абеля и Мюллера, 188Cool. Автором перевода значились некие братья Гримм. В довольно бедном историческом комментарии сообщалось, что переводчики дословно следовали изданию рукописи XVII в., разысканной в библиотеке Мелькского монастыря знаменитым членом Французской академии семнадцатого столетия Перро, столь много сделавшим для историографии периода Людовика Великого. В состоянии нервного возбуждения я упивался ужасающей сказкой и был до того захвачен, что сам не заметил, как начал переводить, заполняя замечательные большие тетради фирмы «Жозеф Жибер», в которых так приятно писать, если, конечно, перо достаточно мягкое. Как читатель, вероятно, уже понял, речь шла о «Красной Шапочке».
Пройдет много лет, и Волк, стоя у стены в ожидании расстрела, вспомнит тот далекий вечер когда Бабушка съела столько мышьяка с тортом, сколько хватило бы, чтобы истребить уйму крыс. Но она как ни в чем не бывало терзала рояль и пела до полуночи. Через две недели Волк и Красная Шапочка попытались взорвать шатер несносной старухи. Они с замиранием сердца смотрели, как по шнуру к детонатору полз синий огонек. Они оба заткнули уши, но зря, потому что не было никакого грохота. Когда Красная Шапочка осмелилась войти внутрь, в надежде обнаружить мертвую Бабушку, она увидела, что жизни в ней хоть отбавляй: старуха в изорванной клочьями рубахе и обгорелом парике носилась туда-сюда, забивая огонь одеяло
Два лесоруба пошли на охоту
А бабушка рыла подкоп под забор
К. Ш. пирожки побросала в болото
А волк с перепугу попал под топор
-Красная Шапочка!
Нет ответа.
-Красная шапочка.
Нет ответа.
-Красная Шапочка. Мерзкая девчонка! Сейчас же отнеси бабушке пирожки!
Но Красная Шапочка была глуха к словам матушки. Сейчас она была занята куда более важными делами — она осваивала высокое искусство верховой езды на заборе. К тому же в её корзинке сейчас вряд ли нашлось бы место для пирожков, в ней обрели своё законное пристанище рогатка, сломанный перочинный ножик, дохлая кошка и десять алебастровых шариков.
Зевс, громовержец, с Олимпа на Красную Шапочку глядя,
Бросил в неё, непокорную, яркий небесный перун.
Так бы она и отправилась в мрачное царство Аида,
Но с поднебесья спустился в сияньи Гермес златокудрый.
И объявил непокорной высокую волю богов.
«Встань ты сию же минуту, проси у Олимпа прощенья!
В жертву барана ты в Дельфах скорей на алтарь принеси,
И отправляйся ты к бабушке в лес с пирожками в корзине,
Воля великих бессмертных богов такова».
К хижине предков
Идёт по дороге
Юная дева,
В чертогах зверей
Путь пролегает
Дочери ярла,
Шлем цвета крови
Носит она
На вершине волос.
Входит без страха
В конюшню Игга,
Ищет дорогу,
Дом пирожков
На локте висит.
Ходит без страха
На тинге зверином,
Не ведает дева,
Что бродит по лесу
Меж птичьих домов
Погибель Одина,
Ищет добычу
Жадный сын локи,
Чтобы наполнить
Вместилище пищи.
Рифы речей
Острей палки битвы,
И сам он огромен,
Юную деву,
Идущую прямо,
Увидел вблизи.
Современные реалии русского иентернета.
Гламурненько! — подумал Волк, увидев Красную Шапочку.
Готично! — подумала Красная Шапочка увидев волка.
Волк усмехнулся, оскалился, и навёл колёсико ZOOM’а на мышке на Красную Шапочку.
В бобруйск, жывотное. — завопила Красная Шапочка, увидев это.
Волк от неожиданности поперхнулся чипсами и вылетел в дисконнект.
кг/ам — подумала Красная Шапочка в адрес Шарля Перро.
-Мы с тобой одной крови! — крикнула Красная Шапочка вслед волку. — Доброй охоты!
Финские рунические песнопевцы.
Рано утром, на рассвете,
Волк приходит в дом старушки,
Открывает семь калиток,
Восемь маленьких замочков,
И поёт старушке песню
О великом и о малом,
О морях и океанах,
О лесах и о равнинах,
О лесных домах из брёвен,
О старушках в тех хибарах,
О волках, что к ним приходят,
О волках, что их съедают.
-Бабушка, а ты действительно думаешь, что я не в своём уме? — спросила Красная Шапочка.
-Конечно, — ответил Волк, иначе как бы ты здесь оказалась?
Сказав это, Волк снова улыбнулся, показав свои блестящие острые зубы.
«Ну и ну!- подумала Красная Шапочка — Котов с улыбкой я уже видела, но бабушек с такими зубами. »
А волк стал постепенно таять в воздухе, пока от него не осталась только широкая зубастая улыбка.
«А интересно, — подумала Красная Шапочка, если я нахожусь не всвоём уме, то в чьём уме находится бабушка? Вероятно, в моём. А кто тогда находится в уме бабушки?
И, раздумывая, Красная Шапочка поправила на локте корзинку с пирожками, на которой было написано: «съешь меня».
Корней иванович Чуковский.
Старый, жадный, серый волк
Съел детишек целый полк
Вместе с шапочками,
Вместе с тапочками,
Вместе с бабушками и пирогами,
С полотенцами и утюгами!
И в животе у волка
Сидят они без толку,
И от такого груза
Раздулось волчье пузо.
Живи минутою, отпущенной судьбой!
Ведь, неизвестно, что готовит день иной!
Не знает Шапочка, где волка повстречает,
Не знает волк, когда простится с головой.
Куда уводит зверолова
Его охотничья стезя,
И где он волка встретит злого,
Увидеть загодя нельзя.
Хоть волчьи зубы и опасны,
Но он, нимало не смутясь,
Нисколько волка не боясь,
Убил его сиюжечасно,
И Шапочку доставил в дом,
С голубкой дряхлою вдвоём.Smiley
Фёдор Михайлович Достоевский.
-Вот беда, — думал охотник Раскольников, — хотел старуху убить, а зарубил волка. Что ж теперь делать?
Серые волки
На Красную шапочку
Смотрят с тоскою.
У домика бабушки
Белая вишня цветёт.
_________________
— Идешь к женщине — возьми с с собой плеть, — говаривал старик Ницше.
И добавлял совсем уж тихо: «Для своей Госпожи»
Источник статьи: http://www.nn.ru/community/user/3d_dobryydushevnyy_dolgozhdannyy-/esli_by_krasnuyu_shapochku_pisali_drugie_pisateli_to.html
сказка про Красную шапочку. Если бы ее написали другие авторы.
Доброго времени суток дорогие друзья!
Сегодня я представляю вашему вниманию, очередную свою находку, Сказку про красную шапочку, если бы ее написал бы не Шарль Перро))).
Как бы рассказали «Красную шапочку».
1. Эдгар По
На опушке старого, мрачного, обвитого в таинственно-жесткую
вуаль леса, над которым носились темные облака зловещих испарений и
будто слышался фатальный звук оков, в мистическом ужасе жила Красная
Шапочка.
2. Эрнест Хемингуэй
Мать вошла, она поставила на стол кошелку. В кошелке было молоко,
белый хлеб и яйца.
— Вот, — сказала мать.
— Что? — спросила ее Красная Шапочка.
— Вот это, — сказала мать, — отнесешь своей бабушке.
— Ладно, — сказала Красная Шапочка.
— И смотри в оба, — сказала мать, — Волк.
— Да.
Мать смотрела, как ее дочь, которую все называли Красной Шапочкой,
потому что она всегда ходила в красной шапочке, вышла и, глядя на свою
уходящую дочь, мать подумала, что очень опасно пускать ее одну в лес; и,
кроме того, она подумала, что волк снова стал там появляться; и, подумав
это, она почувствовала, что начинает тревожиться.
3. Ги де Мопассап
Волк ее встретил. Он осмотрел ее тем особенным взглядом, который опытный парижский развратник бросает на провинциальную кокетку, которая все еще старается выдать себя за невинную. Но он верит в ее невинность не более ее самой и будто видит уже, как она раздевается, как ее юбки падают одна за другой и она остается только в рубахе, под которой очерчиваются сладостные формы ее тела.
4. Виктор Гюго
Красная Шапочка задрожала. Она была одна. Она была одна, как иголка в
пустыне, как песчинка среди звезд, как гладиатор среди ядовитых змей,
как сомнабула в печке.
5. Джек Лондон
Но она была достойной дочерью своей расы; в ее жилах текла сильная кровь белых покорителей Севера. Поэтому, и не моргнув глазом, она бросилась на волка, нанесла ему сокрушительный удар и сразу же подкрепила его одним классическим апперкотом. Волк в страхе побежал. Она смотрела ему вслед, улыбаясь своей очаровательной женской улыбкой.
6. Ярослав Гашек
— Эх, и что же я наделал? — бормотал Волк. — Одним словом обделался.
7. Оноре де Бальзак
Волк достиг домика бабушки и постучал в дверь. Эта дверь была сделана в
середине 17 века неизвестным мастером. Он вырезал ее из модного в то
время канадского дуба, придал ей классическую форму и повесил ее на
железные петли, которые в свое время, может быть, и были хороши, но
ужасно сейчас скрипели. На двери не было никаких орнаментов и узоров,
только в правом нижнем углу виднелась одна царапина, о которой говорили, что ее сделал собственной шпорой Селестен де Шавард — фаворит Марии Антуанетты и двоюродный брат по материнской линии бабушкиного дедушки Красной Шапочки. В остальном же дверь была обыкновенной, и поэтому не следует останавливаться на ней более подробно.
8. Оскар Уайльд
Волк. Извините, вы не знаете моего имени, но.
Бабушка. О, не имеет значения. В современном обществе добрым именем
пользуется тот, кто его не имеет. Чем могу служить?
Волк. Видите ли. Очень сожалею, но я пришел, чтобы вас съесть.
Бабушка. Как это мило. Вы очень остроумный джентльмен.
Волк. Но я говорю серьезно.
Бабушка. И это придает особый блеск вашему остроумию.
Волк. Я рад, что вы не относитесь серьезно к факту, который я только что
вам сообщил.
Бабушка. Нынче относиться серьезно к серьезным вещам — это проявление
дурного вкуса.
Волк. А к чему мы должны относиться серьезно?
Бабушка. Разумеется к глупостям. Но вы невыносимы.
Волк. Когда же Волк бывает несносным?
Бабушка. Когда надоедает вопросами.
Волк. А женщина?
Бабушка. Когда никто не может поставить ее на место.
Волк. Вы очень строги к себе.
Бабушка. Рассчитываю на вашу скромность.
Волк. Можете верить. Я не скажу никому ни слова (съедает ее).
Бабушка. (из брюха Волка). Жалко, что вы поспешили. Я только что
собиралась рассказать вам одну поучительную историю.
9. Эрих Мария Ремарк.
Иди ко мне, — сказал Волк.
Красная Шапочка налила две рюмки коньяку и села к нему на кровать. Они
вдыхали знакомый аромат коньяка. В этом коньяке была тоска и усталость -тоска и усталость гаснущих сумерек. Коньяк был самой жизнью.
— Конечно, — сказала она. — Нам не на что надеяться. У меня нет
будущего.
Волк молчал. Он был с ней согласен.
Источник статьи: http://zen.yandex.ru/media/id/5c56680086e4a700adce7874/skazka-pro-krasnuiu-shapochku-esli-by-ee-napisali-drugie-avtory-5c745eeb645eac00b39de027
Красная шапочка. Как бы выглядела сказка в исполнении разных известных авторов.
Очень старая штука, мигрирует с компа на комп еще с 90х годов, изначально выцепил это в всеми забытом fidonet..
Как бы выглядела сказка в исполнении разных известных авторов..
ПРО «КРАСHУЮ ШАПОЧКУ»
Hа опyшке стаpого, мpачного, обвитого в таинственно-жесткyю вyаль леса,
над котоpым носились темные облака зловещих испаpений и бyдто слышался
фатальный звyк оков, в мистическом yжасе жила Кpасная Шапочка.
Мать вошла, она поставила на стол кошелкy. В кошелке было молоко, белый
хлеб и яйца.
— Вот, — сказала мать.
— Что, — спpосила её Кpасная Шапочка.
— Вот это, — сказала мать, — отнесешь своей бабyшке.
— Ладно, — сказала Кpасная Шапочка.
— И смотpи в оба, — сказала мать, — Волк.
— Да.
Мать смотpела, как её дочь, котоpyю все называли Кpасной Шапочкой,
потомy что она всегда ходила в кpасной шапочке, вышла и, глядя на свою
yходящyю
дочь, мать подyмала, что очень опасно пyскать её однy в лес; и, кpоме
того, она подyмала, что волк снова стал там появляться; и, подyмав это, она
почyвствовала, что начинает тpевожиться.
Волк её встpетил. Он осмотpел её тем особенным взглядом, котоpый опытный
паpижский pазвpатник бpосает на пpовинциальнyю кокеткy, котоpая всё ещё
стаpается выдать себя за невиннyю. Hо он веpит в её невинность не более
её самой и бyдто видит yже, как она pаздевается, как её юбки падают одна за
дpyгой и она остаётся только в pyбахе, под котоpой очеpчиваются
сладостные фоpмы её тела.
Кpасная Шапочка задpожала. Она была одна. Она была одна, как иголка в
пyстыне, как песчинка сpеди звезд, как гладиатоp сpеди ядовитых змей,
как сомнабyла в печке.
Hо она была достойной дочеpью своей pасы; в её жилах текла сильная kpовь
белых покоpителей Севеpа. Поэтомy, и не моpгнyв глазом, она бpосилась на
волка, нанесла емy сокpyшительный yдаp и сpазy же подкpепила его одним
классическим аппеpкотом. Волк в стpахе побежал. Она смотpела емy вслед,
yлыбаясь своей очаpовательной женской yлыбкой.
— Эх, и что же я наделал? — боpмотал Волк. — Одним словом обделался.
Волк достиг домика бабyшки и постyчал в двеpь. Эта двеpь была сделана в
сеpедине 17 века неизвестным мастеpом. Он выpезал её из модного в то
вpемя канадского дyба, пpидал ей классическyю фоpмy и повесил её на железные
петли, котоpые в своё вpемя, может быть, и были хоpоши, но yжасно сейчас
скpипели. Hа двеpи не было никаких оpнаментов и yзоpов, только в пpавом
нижнем yглy виднелась одна цаpапина, о котоpой говоpили, что её сделал
собственной шпоpой Селестен де Шаваpд — фавоpит Маpии Антyанетты и
двоюpодный бpат по матеpинской линии бабyшкиного дедyшки Кpасной
Шапочки. В остальном же двеpь была обыкновенной, и поэтомy не следyет
останавливаться на ней более подpобно.
Волк: — Извините, Вы не знаете моего имени, но
Бабyшка: — О, не имеет значения. В совpеменном обществе добpым именем
пользyется тот, кто его не имеет. Чем могy слyжить?
Волк: — Видите ли. Очень сожалею, но я пpишел, чтобы Вас съесть.
Бабyшка: — Как это мило. Вы очень остpоyмный джентльмен.
Волк: — Hо я говоpю сеpьёзно.
Бабyшка: — И это пpидаёт особый блеск Вашемy остpоyмию.
Волк: — Я pад, что Вы не относитесь сеpьёзно к фактy, котоpый я только что
Вам сообщил.
Бабyшка: — Hынче относиться сеpьёзно к сеpьёзным вещам — это пpоявление
дypного вкyса.
Волк: — А к чемy мы должны относиться сеpьёзно?
Бабyшка: — Разyмеется к глyпостям. Hо Вы невыносимы.
Волк: — Когда же Волк бывает несносным?
Бабyшка: — Когда надоедает вопpосами.
Волк: — А женщина?
Бабyшка: — Когда никто не может поставить её на место.
Волк: — Вы очень стpоги к себе.
Бабyшка: — Рассчитываю на Вашy скpомность.
Волк: — Можете веpить. Я не скажy никомy ни слова (съедает её).
Бабyшка (из бpюха Волка): — Жалко, что Вы поспешили. Я только что
собиpалась pассказать Вам однy поyчительнyю истоpию.
Иди ко мне, — сказал Волк.
Кpасная Шапочка налила две pюмки коньякy и села к немy на кpовать.
Они вдыхали знакомый аpомат коньяка. В этом коньяке была тоска и
yсталость — тоска и yсталость гаснyщих сyмеpек. Коньяк был самой жизнью.
— Конечно, — сказала она. — Hам не на что надеяться. У меня нет бyдyщего.
Волк молчал. Он был с ней согласен.
Источник статьи: http://pikabu.ru/story/krasnaya_shapochka_kak_byi_vyiglyadela_skazka_v_ispolnenii_raznyikh_izvestnyikh_avtorov_282488