Колесов В.В. Историческая грамматика русского языка
Колесов В.В. Историческая грамматика русского языка : учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений /В. В. Колесов. — СПб. : Факультет филологии и искусств СПбГУ ; М. : Издательский центр «Академия», 2009. — 512 с.
Учебное пособие посвящено описанию последовательных изменений древнерусского (X—XII вв.), общерусского (XIII —XIV вв.) и старорусского (XV—XVII вв.) периодов в истории русского языка, завершившихся созданием современного русского литературного языка. С особым вниманием рассмотрены преобразования грамматических форм и категорий, указаны семантические причины формирования парадигм и категорий, морфологических оснований всех происходивших со времен фонемных изменений; описаны основные синтаксические явления языка в момент развития новых форм коллективного мышления и сложения великорусской ментальности.
Для студентов и аспирантов филологических факультетов, высших учебных заведений; может быть полезно всем, кто интересуется русской историей, культурой и формированием русской ментальности.
Оглавление
Введение 3
1. Значение исторической грамматики 3
2. Изучение исторической грамматики 4
3. Предмет и объект исторической грамматики 7
4. Периодизация истории русского языка 8
5. Принципы познания 9
6. Идеология познания 11
7. Метод и методика 13
8. Формирование русского языка 15
9. Источники 16
10. Основные понятия, термины и определения 19
ФОНОЛОГИЯ 21
1. Исходная система фонем восточнославянского диалекта в составе праславянского языка 23
1.1. Основные принципы строения слога 23
1.2. Состав гласных фонем 26
1.3. Система гласных фонем 30
1.4. Распределение гласных фонем 32
1.5. Состав и распределение согласных фонем 39
1.6. Палатализации 44
1.7. Система согласных фонем 49
1.8. Просодические признаки исходной системы 51
2. Завершение динамических тенденций праславянского языка в древнерусском (середина X — конец XI в.) 56
2.1. Завершение тенденции к открытому слогу. Русское полногласие 51
2.2. Упрощение системы гласных фонем. Утрата ринезма 61
2.3. Завершение тенденции к слоговому сингармонизму. Вторичное смягчение полумягких согласных 66
2.4. Развитие межслогового сингармонизма 70
3. Утрата редуцированных гласных в древнерусском языке 75
3.1. Причины и предпосылки изменения 75
3.2. Утрата слабых редуцированных 77
3.3. Прояснение сильных редуцированных 81
3.4. Изменение редуцированных в сочетании с полугласными 86
3.5. Фонологические следствия утраты редуцированных 90
4. Преобразование системы согласных фонем 95
4.1. Корреляция согласных по твердости-мягкости 95
4.1.1. Фонологизация «мягкости» 95
4.1.2. Ассимиляция по мягкости-твердости 96
4.1.3. Образование корреляции 100
4.2. Корреляция согласных по звонкости-глухости 106
4.2.1. Фонетические ассимиляции 106
4.2.2. Образование корреляции 110
4.2.3. Пополнение системы 114
5. Преобразование системы гласных фонем 117
5.1. Изменение гласных (е) и (о) 117
5.2. Изменение гласных (ё) и (о) 122
5.2.1. История фонемы (ё) 122
5.2.2. История фонемы (б) 128
5.2.3. Фонетические варианты фонемы (ё) 130
5.3. Изменение безударных гласных 131
5.3.1. Изменения после твердых согласных 131
5.3.2. Изменения после мягких согласных 134
6. Следствия фонемных преобразований 139
6.1. Общие принципы изменения 139
6.2. Развитие графики и орфографии 141
МОРФОЛОГИЯ 145
1. Предпосылки морфологических изменений 147
1.1. Исходная неопределенность системы 147
1.2. Формальные ограничения 149
1.3. Распределение имен в составе парадигм 150
1.4. Древнейшее перераспределение имен по типам основ 152
1.5. Фонетические предпосылки совпадения именных основ 153
2. Имя существительное: преобразование форм единственного числа 156
2.1. Категория падежа 156
2.3. Преобразование консонантных основ 158
2.3. Унификация имен мужского рода 162
2.4. Взаимодействие основ женского типа склонения 167
3. Имя существительное: преобразование форм множественного числа 170
3.1. Именительный падеж 170
3.2. Соотношение именительного и винительного падежей 173
3.3. Родительный падеж 176
3.4. Дательный и местный падежи 178
3.5. Творительный падеж 180
4. Формирование именных парадигм 183
4.1. Результаты изменений 183
4.2. Акцентное распределение парадигм 188
4.3. Статистическое распределение парадигм 191
5. Категории имени существительного 194
5.1. Категория рода 194
5.2. Категория одушевленности 199
5.3. Категория числа 204
5.4. Собирательные имена 207
5.5. Двойственное число 211
6. Имена прилагательные 218
6.1. Типы имен прилагательных 218
6.2. Краткие прилагательные 219
6.3. Полные прилагательные 220
6.4. Изменения полных прилагательных 222
6.5. Притяжательные прилагательные 225
6.6. Семантика имен прилагательных 226
6.7. Степени сравнения прилагательных 228
6.8. Функции имен прилагательных 229
7. Имена числительные 233
7.1. Особенности счетных имен 233
7.2. Имена два, оба 235
7.3. Склонение счетных имен 236
7.4. Изменения счетных имен 239
7.5. Порядковые счетные имена 242
7.6. Имена числительные 243
8. Местоимение 245
8.1. Местоимение и наречие 245
8.2. Личные местоимения 246
8.3. Указательные местоимения 248
8.4. Определительные местоимения 250
8.5. Вопросительно-относительные местоимения 250
8.6. Полные местоимения 251
8.7. Функции местоимений 252
8.8. Ударение 253
9. Наречие 254
9.1. Типы наречий 254
9.2. Наречия образа и способа действия 255
9.3. Отыменные наречия 257
9.4. Изменение наречий 258
9.5. Ударение 259
10. Глагол 261
10.1. Исходная система глагола 261
10.1.1. Категории глагола 261
10.1.2. Основы и классы глагола 263
10.1.3. Семантические группы глагола 266
10.1.4. Состав атематического класса 268
10.1.5. Характер древних основ 270
10.2. Состав и распределение глагольных времен 271
10.2.1. Настоящее время 271
10.2.2. Значения формы настоящего времени 276
10.2.3. Сложное будущее время 279
10.2.4. Простые прошедшие времена 280
Имперфект 280
Аорист 283
10.2.5. Перфектные времена 287
10.3. Исходная система времен 290
10.3.1. Соотношение времен 290
10.3.2. Система времен 293
10.3.3. Изменение системы 296
10.3.4. Статистическое распределение форм грамматического времени 300
10.3.5. Парадигмы глагольных времен 302
10.3.6. Терминология 304
10.4. Изменения в системе времен 306
10.4.1. Общее направление изменений 306
10.4.2. Имперфект 307
10.4.3. Аорист 309
10.4.4. Перфектные времена 312
10.4.5. Будущее время 317
10.4.6. Простое будущее время 319
10.4.7. Сложное будущее время 321
10.4.8. Второе сложное будущее время 325
10.4.9. Развитие системы времен 326
10.5. Категория вида 327
10.5.1. Вид и аспектуальность 328
10.5.2. Этапы формирования видовых противопоставлений 331
10.5.3. Определенность и неопределенность 332
10.5.4. Предельность и непредельность 334
10.5.5. Формирование категории вида 341
10.5.6. Развитие приставочных образований 344
10.6. Категория залога 348
10.6.1. Понятие о залоге 348
10.6.2. Развитие категории залога 350
10.6.3. Возвратность 354
10.6.4. Переходность 359
10.6.5. Залог 365
10.6.6. Формирование залоговых отношений 369
10.7. Внеличные категории глагола 371
10.7.1. Общие принципы разграничения 371
10.7.2. Наклонение 372
10.7.3. Причастия 379
СИНТАКСИС 389
1. Вводные замечания 391
1.1. Общие положения 391
1.2. Признаки предложения 393
1.3. Синтаксические заимствования 397
1.4. Основные закономерности исторического синтаксиса 400
2. Особенности синтаксических преобразований 402
2.1. Предлоги 402
2.2. Частицы 406
2.3. Союзные слова 409
2.4. Развитие подчинительных союзов 410
3. Особенности синтаксических конструкций 414
3.1. Типы простых предложений 414
3.2. Части речи и члены предложения 416
3.3. Порядок слов 421
3.4. Синтаксис падежных форм 423
3.5. Развитие исходных формул речи 425
3.6. Вторые косвенные падежи 428
3.7. Древнейшие формулы речи 431
3.8. Метонимия и метафора 434
4. Простые предложения 437
4.1. Двусоставные предложения 437
4.2. Односоставные предложения 438
4.3. Развитие односоставных предложений 446
5. Сложные предложения 448
5.1. Исходные синтаксические конструкции 448
5.2. Сложносочиненные предложения 450
5.3. Относительное подчинение 452
5.3.1. Общие замечания 452
5.3.2. Подлежащные и сказуемостные придаточные 453
5.3.3. Определительные предложения 454
5.3.4. Изъяснительные предложения 457
5.4. Бессоюзные предложения 459
5.5. Сложноподчиненные предложения 461
5.5.1 Общие положения 461
5.5.2. Союзы и союзные слова 463
5.5.3. Типы подчинения в их развитии 465
5.5.4. Придаточные предложения места и времени 468
5.5.5. Условные придаточные предложения 470
5.5.6. Уступительные придаточные предложения 475
5.5.7. Придаточные предложения следствия 477
5.5.8. Придаточные предложения причины 479
5.5.9. Придаточные предложения цели 484
5.5.10. Причастные структуры 488
5.5.11. Прямая и косвенная речь 493
5.5.12. Порядок следования придаточных предложений 495
5.6. Последовательность синтаксических преобразований 496
Заключение 497
Условные сокращения и обозначения 500
Источники и их обозначения 501
Литература 506
Учебная литература 506
Рекомендуемая литература 506
Дополнительная литература 507
Источник статьи: http://ksana-k.ru/?p=3146
Вл. Колесов. Философия русского слова
May 22, 2011 Проект «Современная русская философия»
«ФИЛОСОФИЯ РУССКОГО СЛОВА»
Владимир Колесов о языковой ментальности
Интервью с Владимиром Викторовичем Колесовым
«НГ-Ex libris», # 02 от 21 января 2010 г.
Владимир Викторович Колесов (род. 1934) – современный русский филолог, философ. Доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка факультета филологии и искусств Санкт-Петербургского государственного университета. Заслуженный деятель науки Российской Федерации, действительный член Гуманитарной академии. Автор многочисленных исследований по истории русского языка: фонологии, акцентологии, исторической лексикологии и морфологии, включая работы по общей и исторической семантике и поэтике. Отдельные труды Колесова посвящены поэтике и стилистике памятников древнерусской литературы. Перу Колесова принадлежат такие книги, как «История русского ударения» (Л., 1972), «Историческая фонетика русского языка» (М., 1980), «Мир человека в слове Древней Руси» (Л., 1986), «Древнерусский литературный язык» (Л., 1988), «История русского языка в рассказах» (М., 1976; 1982; 1994), «Культура речи – культура поведения» (Л., 1988), «Язык города» (М., 1991; 2006; 2009), «Русская речь, вчера, сегодня, завтра» (СПб., 1998), «Древняя Русь: наследие в слове» (в пяти томах) (СПб., 2000; издание продолжается), «Философия русского слова» (СПб., 2002), «Гордый наш язык…» (М., 2007).
В книге «Русская ментальность в языке и тексте» (СПб., 2007) Владимир Викторович представил фундаментальное исследование русской ментальности в категориях языка. О философском измерении русского языка с Владимиром Колесовым беседует Алексей Нилогов.
– Владимир Викторович, согласны ли вы с философом Фёдором Гиренком, который вопреки Мартину Хайдеггеру утверждает, что язык – это проходной дом бытия?
– Фёдор Гиренок – автор очень увлекающийся и увлекающий читателя своими острыми парадоксами. Мне он нравится: некоторые его суждения я включил в свой «Ментальный словарь», который готовится к изданию.
Что касается его поправки к известному афоризму Хайдеггера «Язык – это дом Бытия», то я согласен скорее с немецким мыслителем, который афористично и точно указал на роль языка в жизни и в философствовании. Язык – не проходной, а действительный Дом Бытия, если предполагать под метафорой «Дом» сущностное (философски – ноуменальное) существование современного языка как всеохватного Логоса.
Говорится не об эмпирическом языке, известном в форме речи и речений, а о помысленном концепте «Язык» как организующей мышление парадигме; такой Язык содержит в себе всё Бытие и постоянно развивает всё новые смыслы, облекая их в речевые структуры. Я отношусь к тем, кто считает, что в процессе познания «смысл оформляется», а не к тем, кто полагает, будто наоборот – «форма осмысляется». «Чистый смысл» и есть Логос (=концепт), который наличествует в Бытии. Поправка Гиренка снижает высказывание Хайдеггера до бытового уровня речи, но как таковая она вполне приемлема. Каждая речь сиюминутно суетлива и исчерпаема.
– Как вы относитесь к «языководческой» деятельности филолога Михаила Эпштейна? Можно ли сказать, что Эпштейн сознательно приуменьшает словарный состав русского языка, чтобы пропагандировать свой проект «Дар слова»?
– Безусловно, это так. «Разрыть, чтобы утвердить». Ещё вопрос, нет ли среди предлагаемых созвучий каких-нибудь влияний чуждых языков? Те недостающие сотни тысяч слов, по которым тоскует Эпштейн, с лихвой можно набрать в академических многотомных «Словаре русских народных говоров» (вышел 35 том на бесконечную букву С), «Словаре русского языка XI–XVII веков» (вышел 28 том на ту же букву), а также в многочисленных словарях русского сленга, жаргона и мата. Так что, если поскрести по сусекам, больше миллиона как раз и наберётся. Гуляй, душа, по просторам русского слова!
Между тем Эпштейн предлагает свои словесные творения (он – языковОд = языковвод?), к мысли отношения не имеющие. Это экспрессивно окрашенные словечки, которые ежедневно поставляются бытовой речью, и гораздо более удачные: беговня, кошмарить, стыдуха – ср. с предлагаемыми Эпштейном матерными эквивалентами ярить и ёмить, а также бесконечными ожутить и опривычить и др. Его слова – беспомощные создания потенциально возможных лексем по расхожим словообразовательным принципам. Мало ведь увеличивать слова с приставкой о-, их бесконечно можно увеличивать с приставками не- и у- (ужутить, упривычить, ср. уроем!), получится еще страшней.
Главное – наполнить слово смыслом, вот в чём задача-то. Кто будет ярить и ёмить – неясно, ибо непонятна внутренняя форма слов, а точнее – эта форма «сдвинута по фазе», ср. яриться и объём. Богатство словаря нации и богатство индивидуального словаря – вещи разные. Иные обходятся двумя десяткам слов, и счастливы. Национальная культура определяет состав словаря, и вы не найдёте аналогичного полного русского словаря, как Вебстер или оксфордский словарь, поскольку русский литературный язык сторонится большинства слов, находящихся в обороте, для них стыдливо создаются особые словари. Вот Эпштейн сокрушается, что у нас в ходу одно слово вина при богатстве английских fault, blame, guilt. Я прочёл и ахнул: каждое из этих слов показывают виды вины (как промах-ошибку, как безответственность, как виновность-грех), а русское слово даёт представление о вине р;дово, обозначая общую причину деяния (исконное значение слова, его внутренняя форма, образ). Английский язык выражает нормы права, русский – морали, английский в понятии, русский – в символе. Кстати, можно привести и обратные соотношения, когда множеству русских слов соответствует английское одно (по видимости, только по видимости! Пределов нашему невежеству нет). Анна Вежбицка говорит, что нашим подлец, мерзавец, скотина, подонок и прочие соответствует только слово scoundrel. Какой нехороший народ, эти русские! Но покопаться, так и в английском найдётся куча хлёстких выражений.
Словом, верно сказано, что русский язык во всём его объёме такая глыбиша, что человечий муравейник у его подножия не в состоянии опорочить его силу и сущность. Повторяю: язык, а не речь.
– В чём выражается философия русского слова, о которой вы написали целую книгу?
– «Философия русского слова» – итог многолетних размышлений над сущностью слова. «Русского» тут поставлено потому, что основной материал книги – русский, да и сам я по специальности русист. Любой культурный язык развивается сходным с описанным в книге образом. «Философия» – потому что исследуется именно сущность слова, его, как бы сказать, трансцендентный план: до-словное слово в образе чистого смысла, квант которого я обозначил латинским словом conceptum – «зерно», зерно первосмысла, прорастающее в оболочке физического слова.
В известном отношении всё это представляет собой развитие идей петербургской лингвистической школы, связанной с разработкой проблем «исконного смысла» («Этимологический словарь русского языка» Макса Фасмера идёт отсюда), развития этого смысла (идея исторических словарей и первый материал также идут отсюда) и глубинной связи его с мыслью (достаточно вспомнить «понятийные категории» академика Ивана Мещанинова).
Тройственно я обосновываю понятие «концептума» в его отличии от концепта (понятия), который является одной из форм проявления концетума: феноменологически, логически и исторически. Первое позволяет определить суть концептума, второе оправдывает его смысл в явленных формах, третье показывает постепенность «отвердения» концептума в оболочке слова с максимальным его приближением к понятию (концепту и концепциям). Кратко: концептум – это смысл, не обретший формы.
Указанная последовательность выражена в сменявших друг друга процессах ментализации (метонимически заимствование культурных терминов с образованием объёма смысла), затем идеации (метафорическое наполнение слова признаками различения и сходства – создание содержания смысла) и идентификации (сопряжения), или номинализации (образование слова) – совмещение объёма смысла с его содержанием, уже национально русским, и актуализация понятие в границах слова. Ментализация работает на уровне образов, идеация формирует символы, а идентификация образует понятия, которые в окончательном виде у нас сложились в предпетровскую эпоху и развивались на протяжении XVIII века, на полвека отставая от Запада.
Сам термин «понятие», сменив термины «имя» и «знак» в аналогичном значении, появился только в начале XVIII века. Образ – символ – понятие суть содержательные формы концептума, в которых он проявляется в словесной единице. Обращаю внимание на три следствия.
Первое – толчок к развитию нового концепта даёт давление со стороны более развитой культуры, в нашем случае – греческих текстов Евангелия в IX веке. Поток варваризмов, хлынувших в нашу речь сегодня, не даст такого толчка, потому что почти все эти варваризмы имеют русские эквиваленты, за редким исключением (типа демократия, идея, партия) не прошли этапа идеации (укоренения на основе своих признаков). И вообще представляют собою простые симулякры – слова-затычки, необходимые для актов общения в корпоративной среде. А корпорация – увы! – не нация.
Второе следствие – законченная культурная парадигма строится на последнем этапе «отвердения» слова, потому что это Слово-Логос вечный объект идеалистической философии (а философия и может быть только идеалистической, поскольку имеет дело с идеей, идеалом и концепциями) Во все времена истории человечества устремление к понятию-концепту было живейшей потребностью человеческого знания и познания, желания понять мир наилучшим образом.
Третье следствие – изменялись типы мышления: метонимическое мышление древности сменялось символическим (всё Средневековье), а затем понятийным (с XVIII века). Сегодня, пожалуй, жизнь «по понятиям» иронически сменилась мышлением риторическим. В самом деле, все фигуры освоены в бытовом дискурсе – и пляши, Ваня! Риторическое (=корпоративное) мышление (у каждого своя правда) изофункционально иронии как тропу и общению как трёпу. Разумеется, книга сложнее по содержанию, чем я здесь изложил. Надеюсь, читатели ознакомятся с ней и составят собственное мнение о заложенных в ней идеях.
– Каким образом вы бы охарактеризовали языковой портрет современного носителя русского языка?
– Введу поправки: не «носителя», а русского человека, ментальность национальна, это не государственная монополия; «языковой портрет» – слишком узкое понимание проблемы, поскольку речевая характеристика даёт только частичное представление о человеке.
Языковой портрет русского человека я «рисовал» почти полвека, едва поспевая за сменой самого типа «русского человека»: например, в разных изданиях популярных книг «История русского языка в рассказах», «Язык города», «Гордый наш язык. » и т. д. Но наш современник равнодушен к языку по обрисованным выше причинам: надо успеть высказаться в общении, включаясь в активную жизнь. Тонкая женская душа трепещет от непостижимости (и непостыжимости) словарных употреблений вокруг, и именно женщин русский язык интересует в письмах и в личных встречах. В этом что-то есть. Материнское сердце инстинктивно хочет оградить своих детей от «языка улиц».
Вторая причина – гуманитарная необразованность населения. «Борзостей еллинских не текоша», логике и психологии не учёны, в словари заглядывают редко, а классическую русскую литературу – эталон русской речи – забросили на дальнюю полку. Эпштейн колотится «за русское слово», а русский человек даже к наличным словам относится как к воздуху – вдыхаю, и ладно! Невольно думаешь: а зачем десятки поколений духовно трудились над русским словом, огранивая и оттачивая его в назидание потомкам? Метастазы сленга и жаргонов расползлись по земле, выворачивая наизнанку смысл и значение русского слова. Интеллектуальная разболтанность и культурная неряшливость царят и в печати, и в устных речениях.
Источник статьи: http://stihi.ru/2011/05/22/1316