Глагол “читать” не терпит повелительного наклонения
Учитель, литератор, Даниэль Пеннак знает, как не помешать детям стать увлеченными читателями
Глагол “читать” не терпит повелительного наклонения. Несовместимость, которую он разделяет с некоторыми другими: “любить”… “мечтать”…
Попробовать, конечно, можно. Попробуем? “Люби меня!”, “Мечтай!”, “Читай!”, “Да читай же, паразит, кому сказано!”…
Результат?
Никакого.
…Будем справедливы: мы не сразу догадались вменить ему чтение в обязанность. Поначалу единственной нашей целью было его удовольствие. Когда он родился, первое время мы пребывали в состоянии благодати. Зачарованность новой жизнью делала нас гениальными. Ради него мы обретали дар сказителей. С самого его пробуждения к языку мы рассказывали ему всякие истории. Прежде таких способностей мы за собой не знали. Нас вдохновляла его радость. Его восхищение нас подстегивало. Для него мы не скупились на персонажей, нанизывали приключения, расставляли хитрые ловушки… Как старик Толкиен своим внукам, мы создали ему целую вселенную.
…Даже если мы вообще ничего не рассказывали, просто читали вслух – мы все равно были его личными романистами, единственными в мире рассказчиками. Мы были его Книгой.
…В сущности, он узнал от нас о книге все.
Мы отменно разожгли его читательский аппетит.
До такой степени – вспомните-ка, вспомните! – что ему не терпелось научиться читать.
Ах, какими мы были педагогами, когда и думать не думали о педагогике!
…Каждый вечер в один и тот же час после дневной кутерьмы наступало затишье, непременная встреча вопреки любым обстоятельствам, миг сосредоточенного молчания перед первым словом рассказа, голос, наконец-то наш, настоящий, литургия эпизодов… Да, вечернее чтение выполняло самое прекрасное предназначение молитвы – самое бескорыстное, наименее отвлеченное, чисто человеческое: оно освобождало от обид. Сами того не подозревая, мы открывали для себя едва ли не главное назначение сказки и даже шире – назначение искусства: устанавливать перемирие в битве жизни.
Любовь выходила из этого обряда обновленной.
…Как и во всем, жизнь дала о себе знать убыванием радости. Год вечерних сказок у детской кроватки – прекрасно. Ну, два. Три, в конце концов… Но ведь наступает кризис жанра. Что ж я буду сегодня рассказывать? Что бы такое ему почитать?
…Усталость, почти неосознанное искушение хоть раз употребить эту четверть часа на что-нибудь другое – что-то сделать по хозяйству, просто помолчать, наконец, почитать самим.
Школа подоспела как раз вовремя.
Она взяла будущее в свои руки.
Читать, писать, считать…
Поначалу он горел истинным энтузиазмом.
…Что нас ослепило? Убеждение, что умение читать развивается само собой, как прямохождение или речь, в сущности, еще один видовой признак? Как бы то ни было, тут-то мы и решили положить конец нашим вечерним чтениям.
…Нет, мы не забыли о своих родительских обязанностях, ничего подобного. Мы помогали ученику с домашними заданиями. И при первых же заминках в чтении, свидетельствующих о том, что он начинает выдыхаться, мы проявили твердость: он должен непременно прочитывать вслух положенную страницу в день и понимать смысл прочитанного.
Не всегда это было легко.
Родовые муки с каждым слогом. В усилии сложить слово теряется его смысл.
Смысл фразы распадается на атомы слов.
Еще раз с самого начала.
Все заново.
Неустанно.
– Ну, так что ты сейчас прочел? Про что здесь говорится?
…И это родители, которые, читая ему сказки, никогда, никогда не трудились выяснять, понял ли он, что Спящая Красавица уснула из-за того, что укололась веретеном, а Белоснежка – из-за того, что съела яблоко. (Кстати, ни с первого раза, ни со второго он по-настоящему и не понял. В сказках было столько чудес, столько красивых слов, и все его так волновало! Он сосредоточенно дожидался своего любимого места, повторяя его про себя, когда до него доходило дело; а там уж проступали другие, более темные, где завязывались все тайны, но мало-помалу он понимал все, абсолютно все и прекрасно знал, что Красавица спала из-за веретена, а Белоснежка – из-за яблока…)
…Радость чтения совсем рядом. Вернуть ее легко. Нужно только не ждать, чтобы прошли годы. Достаточно дождаться вечера, войти, как бывало, к нему в комнату, сесть на кровать и возобновить наше общее чтение.
Читать.
Вслух.
Даром.
Его любимые сказки.
Стоит описать, что с ним будет происходить. Поначалу он ушам своим не поверит. Пуганая ворона боится сказок! Натянув одеяло до подбородка, он настороженно замрет, ожидая вопроса:
– Ну, что я сейчас прочел? Ты все понял?
Но мы не спрашиваем. Мы просто читаем. Даром. Мало-помалу он расслабляется. (Мы тоже.) Постепенно к нему возвращается выражение мечтательной сосредоточенности, и мы узнаем его привычное вечернее лицо. А он узнает нас. По голосу, снова нашему. Наконец-то.
И, может быть, в первые же минуты он уснет, почувствовав такое облегчение…
На следующий вечер мы снова вместе. И читаем ту же сказку. Да, скорее всего он попросит почитать ему ту же самую, желая удостовериться, что вчера ему не привиделся сон, и будет задавать те же вопросы в тех же местах ради удовольствия услышать от нас те же ответы. Повторение успокаивает. Оно – свидетельство близости, само ее дыхание. Ему очень нужно вновь обрести это дыхание.
…Вернулось таинство Троицы: он, книга и мы (в любом порядке, ибо в том и счастье, что невозможно расположить по порядку элементы этого сплава!).
И так, пока он не позволит себе высшее удовольствие читателя – пресыщение текстом и не потребует перейти к другому.
…Между тем в школе продолжается процесс обучения. В беспомощном бормотании его школьных чтений прогресса пока не наблюдается, но не будем паниковать, время работает на на, с тех пор, как мы перестали стараться его выиграть.
Прогресс, тот самый пресловутый прогресс обнаружится на другом поле в самый неожиданный момент.
Как-нибудь вечером, пропустив строчку, мы вдруг услышим:
– Пропускаешь!
– Да нет, что ты…
– Дай!
Он возьмет у нас книгу и победоносно ткнет пальцем в пропущенную строку. Которую при этом прочтет вслух.
Это первый знак.
За ним последуют другие. Он повадится перебивать нас:
– Как это пишется?
– Дай посмотрю!
Не будем обольщаться: причиной его внезапной любознательности отчасти, конечно, является новоиспеченная страсть алхимика, но еще больше – желание продлить посиделки.
(И продлим, продлим.)
В другой раз он заявит:
– Я буду читать с тобой!
И некоторое время, заглядывая нам через плечо, будет следить, какие строки мы читаем.
Или вдруг:
– Начну я!
Тяжелый труд, он быстро выдыхается, все так… Ничего, покой вернулся, он читает без страха. И будет читать все лучше и лучше, охотнее и охотнее.
– Сегодня я буду читать!
…Он стал героем-читателем, которому автор доверил освобождать своих персонажей из вязи текста, для того чтобы они избавляли его от злобы дня.
Ну вот. Свершилось.
И если мы хотим в самом деле его порадовать, нам надо уснуть под его чтение.
Отрывок из книги
Даниэля ПЕННАКА
“Как роман”, Самокат, 2005 г.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.
Источник статьи: http://ps.1sept.ru/article.php?ID=200504112
«Глагол “читать” не терпит повелительного наклонения»
Издательство детской книги «Самокат» открывает новую серию для родителей. В ближайшее время оно планирует выпустить «Грамматику фантазии» Джанни Родари и «Понять ребёнка» Екатерины Мурашовой. А первой книгой новой серии стал «Как роман» Даниэля Пеннака. В этой книге с нами говорит талантливейший школьный учитель, много лет проработавший с детьми, отстающими в развитии.
Даниэль Пеннак родился в Марокко, в семье военного. Детство и юность провёл во французских гарнизонах в Африке и Азии, потом учился в Ницце. Занимался странными вещами: был резчиком по дереву, таксистом в Париже, . И, наконец, стал учителем литературы и писателем.
В своих самых известных книгах, «Саге о Малоссенах», Пеннак прославил Бельвиль — район арабской бедноты, с его восточными забегаловками, никчёмными полицейскими и отчасти симпатичными новыми аборигенами. С 1984 года вышло семь книг саги, написанных в жанре иронического детектива. Главные герои здесь — странное многодетное семейство с вечно отсутствующей матерью и старшим сыном, «козлом отпущения», который взял на себя заботу о своих, а также чужих братьях и сестрах.
Даниэль Пеннак написал несколько книг для детей. На русский переведена серия про Камо и ещё две книги – «Глаз волка» и «Собака Пёс». «Как роман» — это тоже книга о детях и для детей, хотя по форме это нечто вроде педагогического эссе.
Пеннак рассказывает, как сумел превратить своих «не склонных к литературе» учеников — сложных подростков из неблагополучных семей — в заядлых читателей. Он пишет: «Если, как то и дело говорится, мой сын, моя дочь, молодёжь не любят читать, не надо винить в этом ни телевизор, ни современность, ни школу». Но кто же тогда виноват? Для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо встать на сторону ребёнка. Во всех своих книгах Пеннак с лёгкостью смотрит на мир чужими глазами: собаки, наивной девушки, умирающей от рака, гениального сыщика, да кого угодно! Здесь автор превращается в подростка, не желающего читать.
Предваряют книгу его слова: «Убедительная просьба (умоляю!) не использовать эти страницы как орудие педагогической пытки». Но Пеннак не только защищает детей от насилия, он также разбирает, как и отчего ребёнок, который ещё недавно так выпрашивал, чтобы ему почитали, так ждал этого, теперь смотрит на книгу с отвращением.
Пеннак рассказывает, как снова вернуть любовь к чтению. Он не ограничивается теорией, а помогает нам вновь войти в это прекрасное состояние слияния с книгой. Читая, забываешь, что перед нами рассуждения учителя. Вместо унылого педагогического морализаторства — захватывающий роман, роман с книгой.
Источник статьи: http://family.booknik.ru/articles/nedetskie-problemy/glagol-chitat-ne-terpit-povelitelnogo-nakloneniya/
Глагол «читать» не терпит повелительного наклонения
«Надо читать: в этом призыве подросток улавливает нарушение логики. Какие бы блистательные доводы мы ни приводили… нарушение логики и ничего больше.»
«Единственное условие этого примирения с чтением: ничего не требовать взамен. Совсем ничего. Не выстраивать вокруг книги никакой стены предварительных сведений. Не задавать ни единого вопроса. Ни малейшего задания. Не добавлять ни слова к словам прочитанных страниц. Никаких оценок, никаких объяснений лексики, никаких анализов текста, никаких биографических данных… Настрого запретить себе «говорить вокруг да около».
Любознательность не вынуждают, ее пробуждают.»
Откровения Даниэль Пеннак заставили меня задуматься о том, что же это такое – «любить читать».
И как же, действительно, этому можно научить? И можно ли именно научить?
Ведь вроде бы всем уже давно понятно, что «живой интерес — вот великая движущая сила, единственная, которая ведет в правильном направлении и далеко».
Но как именно этот небезызвестный «живой интерес» к чтению кому-то передать?
Неужели радость чтения совсем рядом и вернуть ее легко?
Обязательно надо попробовать.
Нужно только не ждать, чтобы прошли годы. Достаточно дождаться вечера, войти, как бывало, к ней (к нему) в комнату, сесть на кровать и возобновить наше общее чтение.
Её (его) любимые (если такие есть) или свои любимые книги…
«…Лучшим, что мы прочли, мы обязаны чаще всего тому, кто нам дорог. И с тем, кто нам дорог, мы об этом и заговорим. Наверное, потому что привязанность, как и желание читать, означает предпочтение. Любить, в сущности, значит одарять своим предпочтением тех, кого мы предпочли. Обмен такими дарами делает обитаемой незримую цитадель нашей свободы. В нас живут книги и друзья.»
Но если учитель литературы не то, что далек от понятия «друг» для вашего ребенка, а так организовывает процесс обучения, что отбивает изначально имеющуюся тягу к чтению, то родители-то, одни из самых близких ребенку людей, могут дарить ему эту радость.
Ведь бывает иногда, «что школьнику и попадается учитель, у которого хватает энтузиазма наслаждаться, к примеру, математикой, который преподает ее как чудесное искусство и заставляет полюбить, заражая своей любовью и радостью жизни, благодаря чему все усилия превращаются в удовольствие, то это воля случая, а не заслуга Системы Образования.
Свойство живых — заставлять любить жизнь, пусть даже в форме уравнения второй степени, но живое никогда не значилось в школьной программе.
Где же могут научить любить читать?
Вот мама или папа вместе с малышом перед сном читают его любимую сказку… «Да, вечернее чтение выполняло самое прекрасное предназначение молитвы — самое бескорыстное, наименее отвлеченное, чисто человеческое: оно освобождало от обид. Мы не каялись в грехах, не пытались обеспечить себе толику вечности, мы вместе причащались словом, получали отпущение и возвращались в единственный рай, который чего-то стоит: близость. Сами того не подозревая, мы открывали для себя едва ли не главное назначение сказки, и даже шире — назначение искусства: устанавливать перемирие в битве жизни.»
«Дар, единственная валюта искусства.»
Даниэль Пеннак в своем бестселлере «Как роман» удается достучаться до сердца читателя, который хочет понять это – как же научить детей именно любить чтение.
А дальше каждый сам уже делает свои выводы из прочитанного.
Мне после прочтения было удивительно, из какого источника я узнала об этой книге, и кто рекомендовал другим (и кому другим) ее к прочтению.
Об этом и об основных мыслях книги Даниэль Пеннак напишу в следующей части Мы пытаемся делиться собственной радостью чтения?
Наклонение глаголов в русском языке: изъявительное, повелительное и условное наклонение
Наклонение глагола — это непостоянный грамматический признак глагола, обозначающая его модальность . Простыми словами, наклонение показывает, какое действие обозначает глагол — реальное, возможное или то, о котором кого-то просят.
В русском языке глаголы могут употребляться в трех наклонениях: изъявительном ( я приду ), условном ( я бы пришел ) и повелительном ( приходи поскорее ).
Глагол — часть речи, обозначающая действие. Глаголы отвечают на вопросы что делать? что сделать? Примеры глаголов: работать, писать, стоять, размышлять, пригождаться .
Изъявительное, условное и повелительное наклонение. Примеры предложений
Глаголы изменяются по наклонениям в зависимости от того, о каких действиях мы говорим.
Изъявительное наклонение обозначает действия, которые происходили, происходят или будут происходить.
Примеры изъявительного наклонения:
Из дома вышел человек .
Мы гостим у бабушки.
З автра вся семья пойдет в зоопарк .
Условное наклонение (оно же сослагательное ) обозначает действие, которое может произойти при некоторых условиях. К глаголу при этом добавляется частица бы .
Примеры сослагательного наклонения:
Пришел бы ты к нам в гости, мы бы тебя чаем угостили .
Я был бы счастлив получить эту работу .
Это не доставило бы мне удовольствия.
Повелительное наклонение обозначает действие, к которому пытаются призвать собеседника.
Примеры повелительного наклонения:
Помогите!
Лучше замолчи.
Присаживайтесь , пожалуйста .
Изъявительное наклонение. Индикатив
Глаголы в изъявительном наклонении обозначает действия, которые по-настоящему происходили, происходят или будут происходить.
Глаголы в форме изъявительного наклонения изменяются по временам, числам и лицам.
Настоящее время: я читаю, ты идешь, мы рассуждаем.
Прошедшее время: я читал, ты шел, мы рассуждали.
Будущее время: я буду читать, ты пойдешь, мы будем рассуждать.
В настоящем и в будущем времени глаголы спрягаются — изменяются по лицам и числам.
Неопределенная форма глагола: ходить
1 лицо, единственное число: я хожу
1 лицо, множественное число: мы ходим
2 лицо, единственное число: ты ходишь
2 лицо, множественное число: вы ходите
3 лицо, единственное число: он, она, оно ходит
3 лицо, множественное число: они ходят
В прошедшем времени глаголы изменяются только по родам и числам.
Мужской род: мальчик думал
Женский род: девочка думала
Средний род: собрание думало
Множественное число: люди думали
Глаголы в форме прошедшего времени не имеют лица. Я думал, ты думал, он думал — во всех лицах используется одна и та же форма.
Условное наклонение. Субъюнктив
Глаголы в условном наклонении обозначают действия, которые могут произойти при каких-то условиях. При этом глагол ставится в прошедшее время, к нему добавляется частица бы : сходил бы, подумал бы, подарил бы .
В условном наклонении глаголы изменяются по родам и числам точно так же, как и глаголы прошедшего времени. При этом глаголы в форме условного наклонения не имеют времени и лица.
Мужской род: папа обрадовался бы
Женский род: мама обрадовалась бы
Средний род: общество обрадовалось бы
Множественное число: родители обрадовались бы
Частица бы с глаголом пишется раздельно. Она может стоять перед глаголом, после глагола или может быть отделена другими словами.
Услышав такое, я бы задумался.
Услышав такое, я задумался бы.
Я бы, услышав такое, задумался.
Повелительное наклонение. Императив
Глаголы в повелительном наклонении обозначают призыв к действию — просьбу, пожелание, приказ, побуждение, запрет.
Примеры: сходи, принеси, подай, работай, послушайте, придумайте, не смейте.
Повелительное наклонение не имеет форм времени. В повелительном наклонении глагол имеет форму второго лица, которая изменяется по числам.
Единственное число: читай, пиши, думай
Множественное число: читайте, пишите, думайте
Возвратные глаголы в повелительном наклонении имеют на конце -ся (-сь): задумайся — задумайтесь ; причешись — причешитесь ; задумайся — задумайтесь .
Также побуждение к действию может выражаться формой третьего лица настоящего или будущего времени с частицами пусть или да :
Да будет свет!
Пусть он подойдет.
Да здравствует революция !
Пускай она поплачет.
Мягкий знак в глаголах повелительного наклонения. Правописание повелительных глаголов
Если форма повелительного наклонения оканчивается на согласную, то после нее пишется мягкий знак: сядь, брось, плачь, оставь .
Мягкий знак сохраняется перед окончанием -ся и -те: сядьте, бросьте, плачьте, оставьте .
Как узнать, в форме какого наклонения употребляются глаголы
В упражнениях по русскому языку нередко встречается вопрос «в каких формах употребляются глаголы повелительного наклонения (в повелительном наклонении)?» или задание «укажите наклонение глаголов». Как это сделать?
Если речь идет о действии при определенных условиях, если есть частица бы — это условное наклонение .
Если звучит призыв к действию, побуждение или запрет — это повелительное наклонение .
В остальных случаях перед нами изъявительное наклонение — речь идет о действии в прошлом, настоящем или будущем.
Пример 1: наклонение глагола «напишу»
Напишу — изъявительное наклонение. Описывается будущее действие.
Написал бы — условное (сослагательное) наклонение. Описывается возможное действие.
Напиши — повелительное наклонение. Звучит просьба совершить действие.
Пример 2: наклонение глагола знай
Знай — повелительное наклонение.
Знает, знал, будет знать — изъявительное наклонение.
Знал бы — условное (сослагательное) наклонение
Переносное значение наклонений
В русском языке формы наклонений могут употребляться в переносном значении, свойственном другому наклонению.
Например, форма повелительного наклонения «скажи» — в виде изъявительного наклонения: Раз он ему и скажи: «Вижу, Азамат, что тебе больно понравилась эта лошадь» (М. Ю. Лермонтов). В этом случае « он ему и скажи» равнозначно форме « он ему и сказал» .
Также повелительное наклонение может употребляться в роли условного: Не будь вас, я бы загрустил. ( не будь вас = если бы вас не было ).
Форма изъявительного наклонения может употребляться в значении повелительного: Эй ты, быстро подошел сюда! (пошел отсюда = иди отсюда)
Форма условного наклонения может иметь значение повелительного: Шли бы вы куда подальше ! ( шли бы вы = идите вы )
Источник статьи: http://www.anews.com/p/110853115-naklonenie-glagolov-v-russkom-yazyke-izyavitelnoe-povelitelnoe-i-uslovnoe-naklonenie/