Российская грамматика.
Наставление первое. О человеческом слове вообще
РОССИЙСКАЯ ГРАММАТИКА
Пресветлейшему государю, великому князю Павлу
Петровичу, герцогу голстейн-шлезвигскому,
стормарнскому и дитмарсенскому, графу
олденбургскому и делменгорстскому и прочая,
милостивейшему государю.
Пресветлейший государь, великий князь,
милостивейший государь!
Повелитель многих языков, язык российский, не токмо обширностию мест, где он господствует, но купно и собственным своим пространством и довольствием велик перед всеми в Европе. Невероятно сие покажется иностранным и некоторым природным россиянам, которые больше к чужим язы́кам, нежели к своему, трудов прилагали. Но кто, не упрежденный великими о других мнениями, прострет в него разум и с прилежанием вникнет, со мною согласится. Карл Пятый, римский император, говаривал, что ишпанским язы́ком с богом, французским — с друзьями, немецким — с неприятельми, италиянским — с женским полом говорить прилично. 1 Но если бы он российскому язы́ку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность италиянского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского язы́ка. Обстоятельное всего сего доказательство требует другого места и случая. Меня долговременное в российском слове упражнение о том совершенно уверяет. Сильное красноречие Цицероново, великолепная Виргилиева важность, Овидиево приятное витийство не теряют своего достоинства на российском язы́ке. 2 Тончайшие философские воображения и рассуждения, многоразличные естественные свойства и перемены, бывающие в сем видимом строении мира и в человеческих обращениях, имеют у нас пристойные и вещь выражающие речи. И ежели чего точно изобразить не можем, не язы́ку нашему, но недовольному своему в нем искусству приписывать долженствуем. Кто отчасу далее в нем углубляется, употребляя предводителем общее философское понятие о человеческом слове, тот увидит безмерно широкое поле или, лучше сказать, едва пределы имеющее море. Отважась в оное, сколько мог я измерить, сочинил малый сей и общий чертеж всея обширности — Российскую грамматику, 3 главные только правила в себе содержащую. Сие невеликое дело в. и. в. принести в дар весьма бы я усумнелся, если бы оно, не считая моего посильного и к отечеству усердного труда, само своею надобностию не подало к тому смелости. Тупа оратория, косноязычна поэзия, неосновательна философия, неприятна история, сомнительна юриспруденция без грамматики. 4 И хотя она от общего употребления язы́ка происходит, однако правилами показывает путь самому употреблению. Итак, когда в грамматике все науки таковую нужду имеют, того ради, желая, дабы она сиянием, от пресветлого имени в. и. в. приобретенным, привлекла российское юношество к своему наставлению, всеуниженнейше приношу оную в. и. в., преисполнен истинного веселия о всевожделенном течении вашего здравствования, преисполнен усердного желания о многолетном оного продолжении. Всевышний промысл, споспешествующий попечению о вас великия Елисаветы и дражайших родителей в. в. да благоволит укрепить ваше младенчество, просветить отрочество, возвеселить юношество, прославить мужество и продолжить в бодрости премудрую старость. И, когда под вышнего рукою лета ваши процветая купно с общею нашею радостию возрастают, да возрастет и российского слова исправность в богатстве, красоте и силе, к описанию славных дел предков ваших, к прославлению благословенного дому Петрова и всего отечества, к удовольствию в. и. в. и ваших потомков, которых число да продолжит господь непрерывно вовеки, от искренней верности желаю, пресветлейший государь, великий князь, в. и. в. всенижайший раб 5
НАСТАВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
О ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ СЛОВЕ ВООБЩЕ
По благороднейшем даровании, которым человек прочих животных превосходит, то есть правителе наших действий — разуме, первейшее есть слово, данное ему для сообщения с другими своих мыслей. Польза его толь велика, коль далече ныне простираются происшедшие от него в обществе человеческом знания, которые весьма бы тесно ограничены были, если бы каждый человек воображенные себе способом чувств понятия только в собственном своем уме содержал сокровенны. Когда к сооружению какой-либо махины приготовленные части лежат особливо, и никоторая определенного себе действия другой взаимно не сообщает, тогда все бытие их тщетно и бесполезно. Подобным образом, если бы каждый член человеческого рода не мог изъяснить своих понятий другому, то бы не токмо лишены мы были сего согласного общих дел течения, которое соединением разных мыслей управляется, но и едва бы не хуже ли были мы диких зверей, рассыпанных по лесам и по пустыням.
Правда, что кроме слова нашего можно бы мысли изображать было чрез разные движения очей, лица, рук и прочих частей тела, как то пантомимы на театрах представляют, однако таким образом без света было бы говорить невозможно, и другие упражнения человеческие, особливо дела рук наших, великим были бы помешательством такому разговору; не упоминаю других непристойностей.
Но коль велика творческая премудрость: одарил нас словом, одарил слухом! Определенные к ним члены коль хитро устроены, невозможно и помыслить без удивления о неизреченном разуме, без глубочайшего благоговения и благодарения к щедроте всевышнего строителя мира.
Умолчевая здесь об оных органических членах, рассудим токмо о несчетном различии, первое, голоса, второе, выговора.
Чудимся по справедливости бесконечному различию идей, которые чувством зрения представляются, но едва ли меньше дивиться должно несчетному их множеству, посредством слуха поемлемому нами. Для уверения надлежит различить наперед голос на главные его изменения.
Во-первых, изменяется голос выходкою, 6 второе, — напряжением, третие, — протяжением, четвертое, — образованием.
Выходка возношением и опущением, 7 протяжение долготою и краткостию, напряжение громкостию и тихостию сколько различия в голосе производят, довольно известно из музыки. Не упоминаю многообразного совокупления разных повышений, когда они сладко соглашаются, несносно здорят или кратким разгласием приятное согласие предыдущих и последующих больше украшают.
Посему вымышленные от Голберга в земли́ живущие люди, 8 когда бы действительно были и имели бы вместо органов, к произнесению слова служащих, на груди своей струны, то могли бы оными свободно изображать и с другими сообщать свои мысли.
Образование состоит в отменах голоса, которые от повышения, напряжения и протяжения не зависят. Такие изменения примечаем в сиповатом, звонком, тупом и в других голосах разных. Отмена их коль многочисленна, из того видеть можем, что из великого множества знакомых людей каждого узнаем по голосу, в лице не видя.
Образованием названо здесь сие изменение голоса для того, что представляет в себе образы животных и бездушных вещей с их голосом, ибо иной голос подобен колокольному звону, иной тележному скрыпу, иной скотскому реву, иной соловьеву свисту, иной подходит к какому-нибудь музыкальному инструменту.
К образованию принадлежит и слова человеческого выговор как вид оного, которым голос различно изменяется и с голосами разных животных и бездушных вещей себя в уме представляет. Например: иногда изображается шипением кипящая вода, иногда — треском сыплющиеся мелкие камни, блеянье овец и другие отмены. 9
О ВЫГОВОРЕ И НЕРАЗДЕЛИМЫХ ЧАСТЯХ
ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СЛОВА
Хотя не все сии изменения, однако великую часть оных имеет в себе человеческое слово. Толь многих народов, по разным странам обитающих, разные язы́ки каких отмен не имеют! Показывают сие многие азиатические, африканские и американские народы, которых язы́ки больше на шум других животных, нежели на человеческий разговор, походят, как о том многие описания путешествий свидетельствуют.
Неразделимая часть слова называется та, в которой в неразделимое по чувствам время ни напряжением, ниже́ повышением ничего отменного произвести невозможно.
Таковые неразделимые части слова изображаются по их разности различными начертаниями, которые называются по-нашему буквы. Различность их происходит от разности органов, от разного их положения и движения.
Устроенные для выговору органы суть: губы, зубы, язык, нёбо и гортань с положенными близ ея частями, то есть с язычком и со скважинами в ноздри.
Движения органов суть двояки: первые могут дать голосу отмену на чувствительное и весьма долгое время, сколько духа человеческого станет; другие явственно слышны бывают в неразделимое слухом время и по большой части в начале отмен первых.
Первые отмены действительно голосу сопрягаются, и начертания, или буквы, их изображающие, по справедливости гласными называются. Второго рода отмены прилично согласными именованы.
Всем народам и каждому человеку легче произносить голос простым отверстием рта, чем производится отмена образовательная, которую мы показываем буквою а: того ради недивно, что она поставляется у всех известных народов в начале азбуки.
Разные положения всего рта, а особливо расширение, стиснение, округление и протяжение производят разные отмены образовательные, которые изображаются буквами гласными е, и, о, у и прочими.
В продолжение голоса ударяет воздух больше в передние части рта — к губам или во внутренние — к гортани. От первого происходят гласные тонкие или острые, от последних дебелые или тупые. Тонкие соответствуют дебелым, например:
Источник статьи: http://lomonosov.niv.ru/lomonosov/nauka/rossijskaya-grammatika/o-chelovecheskom-slove.htm
Для сокращения соединением имени и глагола в одно речение
Из сего всего явствует, что имя и глагол суть части человеческого слова, необходимо нужные в изображении самых наших главных понятий; местоимение, причастие, наречие, предлог, союз и междуметие в сношении и в сокращении оных служат. Итак, по справедливости первые должно именовать , другие частьми слова.
Посему слово человеческое имеет осмь частей знаменательных: 1) для названия вещей; 2) для сокращения именований; 3) для названия деяний; 4) для сокращения соединением имени и глагола в одно речение; 5) для краткого изображения обстоятельств; б) для показания принадлежности обстоятельств к вещам или деяниям; 7) для изображения взаимности наших понятий; 8) для краткого изъявления движений духа.
Сии части слова, две главные и шесть вспомогательных или служебных, должны быть по своей необходимости во всяком языке больше сих, чаятельно, излишны. И хотя греческие грамматики девять считают, присовокупляя `’αρθρον — член `ο, `η, τó, но оный принадлежит без сомнения до местоимений и не больше может составить особливую часть слова, как у немцев der, die, das, у французов le, la.
Все вещи на свете совокупляются в некоторые общества ради взаимного подобия, которое называется одним именем. Например, орелъ, ястребъ, лебядь, соловей и прочие состоят под единым именем птица, что знаменует , а орелъ, ястребъ, лебедь, соловей и другие птицы суть . Подобным образом челов ѣ къ есть род, а воинъ, судья, крестьянин суть виды и различаются на и . Верхние виды могут быть сами родами и заключать в себе низшие виды, например: судья в рассуждении человека есть вид, а в рассуждении Якова, Федора, Ивана и прочих имен есть род, ибо судья может быть Иван, Яков, Федор, которые суть виды и называются , а прочие вышние виды и роды: птица, орелъ, челов ѣ къ, купецъ — суть .
Собрание многих видов вместе часто представляется уму нашему в одном понятии и имеет дли того одно нарицательное имя, которое называется. Таковы, суть полкъ, соборъ, л ѣ съ, стадо.
Воображение вещей приводит в ум наш купно их качества. Вещи к качествам не присоединены необходимо, качества без вещи самой быть не могут. Итак, имена, значащие вещь самую, называются , например, огонь, вода, значащие качество именуются : великой, св ѣ тлой, быстрая, чистая.
Как все вещи от начала в малом количестве начинаются и потом присовокуплениями возрастают так и слово человеческое по мере известных человеку понятий, в начале было тесно ограничено и однеми простыми речениями довольствовалось, во с приращением понятий и само помалу умножилось, что происходило и . Произвождение состоит в наращении складов, например: от имени гора произошли имена горница, гористъ, горной; от рука — рукавица, руковядка, ручка, ручной. Сложение бывает от совокупления двух или многих речения воедино: порука из имени рука и предлога по; рукомойникъ от рука и мою. Сие рассуждай и о глаголах: распространяю состоит из предлогов раз, про и имени страна.
Рассматривая свойства вещей, находим в них разности, что то же свойство в одной вещи превосходнее, нежели в другой. Так, видя звезду, находим в ней светлость, но, видя месяц, больше светлости чувствуем. Холодна осень, но зимним морозам уступает. Отсюду имеют прилагательные имена разные степени: первый — , которым просто вещи свойство изображается: св ѣ тлый, студеный; вторый степень , которым о свойстве вещи преимущественнее рассуждаем: св ѣ тл ѣ е, студен ѣ е.
Между многими вещьми, одно свойство имеющими, чувствуем и почитаем оное в некоторой из них всех превосходящее, что уже ни едина тем оной сравниться не может. Сие изображается именем прилагательным степени : пресв ѣ тлой, престуденой.
Вещи изображаем по их числу в уме нашем, то есть одну или многие. Здесь также явствует склонность человеческая к сокращению слова, ибо, просто бы поступая, изобразить должно одну вещь, именовав однажды, а многие многократным того же имени повторением. Например, говоря об одном, сказать — камень, а о многих — камень, камень, камень и далее. Но найден краткий способ, и от единственного числа отличается множественное не скучным того же и многократным повторением, но малою отменою букв — камни.
Таковые перемены письмен для знаменования множественного числа служат во всяком счислении бесконечно, включая число двойственное, которое у еврей и у греков особливые от множественного числа в буквах, имена и глаголы составляющих, имеет перемены. В славенском языке двойственное число его ли есть свойственное или с греческого насильно введенное, о том еще исследовать должно.
Деяния и вещи относятся к вещам разным образом, и оттуда происходят в именах следующие отмены: 1) когда вещь в деянии просто представляется и именуется, например: рука сильная, громкая поб ѣ да; 2) когда вещь представляется в принадлежности другой вещи, напр.: д ѣ ло руки сильныя, звукъ громкiя поб ѣ ды; 3) когда деяние или вещь к вещи присвояются отынуда: преданъ рук ѣ сильной; приносить хвалу громкой поб ѣ д ѣ ; 4) когда одна вещь на другую действие производит: почитаю руку сильную, хвалю поб ѣ ду громкую; 5) когда к вещи речь обращается: о ты, рука сильная, о ты, поб ѣ да громкая; 6) когда вещь как некоторое орудие или способ представляется: поразить рукою сильною, прославиться поб ѣ дою громкою. Сии перемены называются падежами: 1) , 2) , 3) , 4) , 5) , 6) .
По самой натуре человеческого слова все сии падежи потребны, притом и довольны. Однако на то невзирая, некоторые языки имеют в них недостаток, и для того им один падеж вместо двух служит. Иные имеют в том избыток, я что у прочих один падеж изображает, то в два разделяют. Латинского яз’ыка имена склоняются действительно шестью падежами. Греки довольствуются пятью, употребляя дательный купно с творительным. Немцы, французы, италиянцы н другие европейские народы, которых языки от латинского и от древнего немецкого происходят, хотя шестой падеж (ablativus) в грамматических примерах и поставляют, однако от родительного первых или дательного других ничем он не разнится. Предлоги de, da, von и прочие не дают им силы творительного латинского, равно как предлоги avec, mit, in и прочие, ибо шестой падеж введен к ним с примеру латинского, в чем им греческому языку было должно последовать.
Российский язык избыточествует перед прочими для некоторых предлогов седьмым особливым падежом, который без них нигде не употребляется. Например: город ѣ , городахъ, рукахъ, поб ѣ дахъ просто сказать нельзя, но с предлогами: въ город ѣ , при городахъ, на рукахъ, въ поб ѣ дахъ. В Славенской грамматике назван он , но свойственнее назван быть может .
Все сии, от §54 до сего, свойства имен суть общи всем языкам, затем что в самой натуре свое основание имеют. Прочие многие, понеже от случая и от собственной склонности каждого народа происходят, не всем общи. Например, имена, представляющие вещь огромную, отменою окончания коренного имени у россиян и у италиянцев весьма многие производятся: casa, casaccia, casone; дворъ, дворина, дворище. Напротив того, немцы и французы таковых имен не имеют. Подобным образом имен, как дворикъ, платьице, д ѣ вушка. не во всяком языке равное довольство. Российский и италиянский весьма оными богаты, немецкий скуден, французский еще скуднее.
Животных натура на два пола разделила — на и на . Оттуда и имена их во многих языках суть двух родов: господина, госпожа; мужъ, жена; орелъ, орлица. Сие от животных простерлось и к вещам бездушным из единого токмо употребления и часто безрассудно, как мужеского рода: сукъ, листъ, волосъ; женского: гора, вода, ст ѣ на.
Пристойно кажется, чтобы бездушным вещам быть ни мужеского, ни женского, но некоего третиего рода, каков есть у нас род : море, небо, сердце, поле. Однако сие так беспорядочно, что и среднего рода имена животных знаменуют: дитя, жеребя.
Хотя разделение родов во многих яз’ыках употребительно, однако слову человеческому нет в том необходимой нужды. Сие явствует, первое, из того, что они беспорядочны, как выше показано; второе, многие языки только мужеский и женский род имеют, как италиянский и французский; третие, в некоторых яз’ыках весьма мало отмены или отнюд нет никакого родов разделения. Так, в аглинском языке роды едва различаются и то в некоторых местоимениях. У турков и персов имена все одного общего рода.
Отмены письмен и складов, которыми падежи имен различаются, не всегда в конце бывают, как у россиян и латин, но и в начале одном, как у евреев, у французов и у италиян-цев, прилагаются предлоги н местоимения. Греки и немцы для различения падежей перемену, имен в окончаниях и местоимения напереди употребляют.
Глаголы изображают деяния, в которых прежде всех представляется время, натурою натрое разделенное, то есть на , на и на , ибо человек, сообщая свои мысли другому, изъявляет, что есть ныне, например: читаю; или что было прежде: читалъ; или что впредь будет: прочитаю. Всех сих времен знаменование должно быть во всяком языке довольно. Меньшее число недостаток, большее избыток причиняет.
Недостаток чувствителен в еврейском языке, который настоящего времени не имеет, в причастие служит ему вместо оного. Прочие два времени не разделяются на разные степени, как во многих европейских языках.
Избыток оных в некоторых языках весьма знатен, ибо греческие глаголы до девяти времен простираются: 1) настоящее, 2) прошедшее несовершенное, 3) будущее. первое, 4) будущее второе, 5) неопределенное первое, 6) неопределенное второе, 7) прошедшее совершенное, 8) давнопрошедшее, 9) вскоре будущее. Латинский язык пятью временами доволен; российский — десять имеет, как ниже сего окажется.
Когда один другому мысли свои, сообщает, возбуждает в нем понятие о третием, о ком или о чем он мыслит. Отсюда происходят в глаголах три лица: первое — сообщающее, второе — которому первое сообщает, третие — о чем сообщает: пишу, пишешь, пишетъ.
Деяния производятся в одном и во многих, того ради и глаголы имеют по единственном множественное числог. пишемъ, пишете, пишутъ.
Деяния изображаются 1) простым объявлением, 2) с желанием или отвращением, 3) обще никакого лица не касаясь. Сии разные деяний изображения подают глаголам разные , или , состоящие в перемене букв или складов. 1) Наклонение : пишу, писалъ, напишу; ненавижу, ненавид ѣ лъ, возненавижу; 2) : паши, напиши; ненавидь, возненавидь; 3) неопределенное: писать, написать; ненавид ѣ ть, возненавид ѣ ть.
Сего числа наклонений меньше в слове человеческом быть не может, и тем довольствуется язык российский. Многие прочие имеют больше, ибо греческий к вышепоказанным трем два присовокупляет — и . Латинский притом имеет , однако в нем имена наклонений не действительным различием, но числом для разных обстоятельств умножены, ибо подлинных наклонений имеет четыре, то есть сверх. главных трех .
Деяния суть двояки: первые от одного происходят и в другом действо производят, посему и глаголы на два разделяются — на : люблю, посылаю и на : меня любятъ, меня посылаютъ. Вторые деяния от одного к другому не простираются, но в том же самом производятся: стою, сплю, бл ѣ дн ѣ ю. Таковые глаголы называются или .
Сии три залога суть главные и необходимые в человеческом слове и потому находятся во всех известных языках. Ло каждого языка особливые свойства присовокупляют к ним разными образы большее число залогов, смешанных из главных. Так, у греков всякий действительный глагрл, тероме своего страдательного, имеет глагол средний, или, лучше сказать, обоюдный, ибо такового рода глаголы иногда имеют знаменование действительное, иногда страдательное, чего российский и латинский и другие известные европейские не причастны. У евреев глаголы на осьм залогов изменяются: 1) действительный простой, 2) страдательный простой, 3) действительный с напряжением, 4) страдательный с напряжением, 5) обоюдный, 6) действительный со властию, 7) страдательный со властию, 8) взаимный. Сии залоги просто у них спряжениями называются.
Сверх сего глаголы действительные с окончанием страдательных и страдательные с окончанием действительных разные произвели роды. В Славенскую грамматику сочинитель многие ввел в рассуждении сих родов неисправности, последуя греческому и латинскому свойству, а как оные подлинно быть должны, окажется ниже сего, в четвертом наставлении.
Разные окончания глаголов по разным наклонениям, временам, числам и лицам производят разные перемены, которые называются , но оные разницы не во всяком языке равно чувствительны, откуду происходит, что разные языки разное число спряжений имеют: греческий, латинский и французский — четыре, российский — два, еврейский и немецкий — одно, не считая глаголов неполных, что некоторых времен или лиц лишаются, и неправильных, которых перемены с прочими того же спряжения не сходствуют.
Причастия, как выше показано, суть имена прилагательные, от глаголов происшедшие, следовательно, тем же с ними законам подвержены.
Местоимения изображают кратко силу имен, то существительных, то прилагательных. Следовательно, все их перемены из тех же оснований им пристоят. И сверх сего, когда к действиям относятся и совокупляются с глаголами, по анаменованиям трех лиц разделяются: я, ты, онъ, мы, вы, они и проч.
Наречиями обстоятельства, междуметиями движения духа кратко представляются. Следовательно, одно речение имеет в себе силу многих, которых разные перемены в оном изобразиться не могут; Того радини склонениям, ни спряжениям не подвержены и никаких о том рассуждений не требуют. Наречия, которые принимают уравнения, суть по большей части имена прилагательные в среднем роде и неправедно к оной части слова причитаются.
Предлог и союз служат только к спряжению и сношекию понятий, в прочем не подлежат никаким переменам.
По всему сему разделяются части слова на и .
Глава 5
О СЛОЖЕНИИ ЗНАМЕНАТЕЛЬНЫХ ЧАСТЕЙ СЛОВА
Сложение знаменательных частей слова, или речений, производит речи, полный разум в себе составляющие чрез снесение разных понятий. Например: Начало премудрости есть страхъ Господень.
Вещь иметь должна прежде свое бытие, потом деяния. Того ради между речениями, речь составляющими, первое место иметь должно имя, вещь знаменующее, потом глагол, изъявляющий оныя вещи деяние. Например: об лаки покрыли; земля тучн ѣ етъ.
Предложенный вещи деяние относится к другой и на оную действует или в ней самой остается. В первом случае требуется для наполнения разума другой вещи именование, напр.: облаки покрыли небо. Во втором случае довольно одного имени, и для того земля тучн ѣ етъ дает довольный разум.
Вещей и деяний свойства и обстоятельства умножают наши понятия и названиями их речь распространяют. Сие производится 1) именами прилагательными просто: темные облаки покрыли ясное небо; 2) именами прилагательными, правящими существительные имена в пристойных падежах, к чему особливо служат причастия: облаки, сгущенных влажностью, покрыли осв ѣ щенное солнцемъ небо; 3) родительным падежом: темность облаковъ покрываетъ ясность неба; 4) предлогами: облаки покрываютъ небо на восток ѣ ; земля тучн ѣ етъ отъ росы. Больше всего умножаются идеи по правилам риторическим, которые смотри в своем месте.
Сей порядок речений и их полность хотя с чином натуры сходствуют, однако вольность человеческих мыслей превращает порядок оных и выключает из речи то, чему бы по натуре быть должно было. Пример первого: тучн ѣ етъ от росы земля вместо: земля тучн ѣ етъ отъ росы. Пример второго: земля тучна отъ росы; разумеется выключенный глагол бываетъ. Первая вольность называется , вторая — .
Показанное здесь сложение знаменательных частей слова, или сочинение речений, есть простое. Следует тому сочинение , то есть соединение нескольких речей, полный разум в себе содержащих. Сие бывает: 1) местоимениями возносительными кто, который, тотъ: кто Бога не боится, тотъ людей бояться долженъ; 2) деепричастиями: челов ѣ къ, боясь Бога, людей бояться не долженъ; 3) союзами: ежели ты Бога боишься, то не бойся челов ѣ ка.
Отсюда рождаются разные периоды: одночленные, двучленные, тричленные, четыречленные. Пространное оных изъяснение н толкование надлежит до риторики. Здесь, при вступлении в российскую грамматику больше общего понятия о человеческом слове не требуется. Довольно для краткости будет знать, что , , , , , .
Конец первому наставлению.
НАСТАВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
О ЧТЕНИИ И ПРАВОПИСАНИИ РОССИЙСКОМ
Глава 1
Российская азбука тридцать букв общеупотребительных имеет, которых начертания и имена суть следующие:
| А | аз | P | рцы | ||
| Б | буки | С | слово | ||
| В | веди | Т | твердо | ||
| Г | глаголь | У | у | ||
| Д | добро | Ф | ферт | ||
| E | есть | X | хер | ||
| Ж | живете | Ц | цы | ||
| 3 | земля | Ч | червь | ||
| И | иже | Ш | ша | ||
| К | како | Ъ | ер | ||
| Л | люди | Ы | еры | ||
| M | мыслете | Ь | ерь | ||
| H | наш | ѣ | ять | ||
| О | он | Ю | ю | ||
| П | покой | Я | я |
I, щ, э, io хотя в российском письме употребляются, однако в азбуку свойственно приняты быть и на ряду числиться не должны для следующих причин. Буква i произносится так же, как и, и только ради того в употреблении осталась, чтобы частое стечение подобных букв неприятным видом взору не казалось противно и в чтении запинаться не принуждало. Например: въ изыскании истинны вместо въ изысканiи истинны; скинии вместо скинiи; по вознесении Иисусов ѣ вместо по вознесенiи Iucycoв ѣ есть зрению тяжко. Иовъ вместо Iовъ к погрешному чтению Новь привести может для подобия буквы исн. Ради сего не больше принадлежит в азбуку, как и, для оказания краткости сей буквы надписанною скобкою. Щ составлена из ш и ч, не больше права имеет быть в азбуке, как ξ и ψ, и в употреблении разве для того оставить, что в некоторых российских провинциях как шш, в Сербии и у других славенских народов, которые славенороссийские буквы употребляют, как шт произносится. Вновь вымышленное или, справедливее сказать, старое е, на другую сторону обороченное, в российском языке не нужно, ибо 1) буква е, имея несколько разных произношений, может служить и в местоимении етотъ и в междуметии ей; 2) для чужестранных выговоров вымышлять новые буквы весьма негодное дело, когда и для своих разных произношений нередко одною пронимаемся, что ниже (в §97, 102) окажется; 3) ежели для иностранных выговоров вымышлять новые буквы, то будет наша азбука с китайскую; 4) и таково же смешно, по правде, покажется, если бы для подлинного выговору наших речений, в которых стоит буква ы, оную в какой-нибудь чужестранный язык приняли нли бы вместо ее новую вымыслили. Букву io почитать должно за двуписьменное начертание из i и о и для того в азбуке на ряду ставить не должно, однако употреблять в нужных случаях.
Буквы а, е, m в началах отменным видом изображаются: А, Е, Т.
Разделяются российские буквы на . Самогласные суть девять: а, е, и, о, у, ы, ѣ , ю, я; согласные — девятнадцать: б, в, г, д, ж, з, к, л, м, н, п, р, с, т, ф, х, ц, ч, ш; безгласные — две: ъ, ь.
Из самогласных составляются и . Двоегласные разделяю на и . Явственные действительно изображаются двумя самогласными, из которых последняя есть всегда краткое й, с предыдущею самогласною соединенное. Таковых двоегласных российский язык имеет девять: aй, ей, iй, ой, уй, ый, ѣ й, юй, яй, как в конце речений: рай, людей, строенiй, покой, ликуй, святый, им ѣ й, исполняй, плюй. Потаенные двоегласные состоят также из слитого произношения двух букв самогласных, но в одном начертании н в противном порядке, ибо й краткое напереди слышно и со следующею самогласною сливается, которая полным выговором произносится. Оные суть е, ю, я и тогда только бывают двоегласными, когда не стоит перед ними припряженная им согласная буква, как в единъ, явно, юность; когда ж имеют перед собою припряженную себе согласную, тогда суть чистые самогласные, как в сердце, люблю, земля.
Справедливость нового сего разделения двоегласных на и утверждает снесение оных с иностранными я начертание иностранными буквами. Е в единъ произносится, как у немцев je в jeder, ю в юношеств ѣ , как ju в Jugend, я в яблоко, как ja в Jahr, и имеют силу совершенных двоегласных. Напротив того, Е в небо, как е в Nebel, Ю в лютость, как у французов и в lutter, lustre, я в погоня, как a в il gagna, суть чистые самогласные буквы.
От потаенных двоегласных происходят троегласные, когда им следует и краткое, как в моей, воюй, присвояй.
Согласные разделяются на твердые, мягкие и плавные. Твердые суть девять: к, п, с, т, ф, х, ц, ч, ш; мягкие — пять: б, г, д, ж, з; плавные — пять же: в, л, м, н, р. Твердые от мягких произношением распознаются. Прочие для того плавными названы, что после твердых плавнее произносятся, нежели другие: тварь, плыву, затм ѣ ние, книга, смотрю.
Согласные буквы г, ж, к, х, ц, ч, ш называются , затем что в произведениях и спряжениях изменениям подвержены: Богъ, Божество, божусь; вижу, видишь, вид ѣ нъ; рука, ручной, ручаюсь; духъ, душу, душистъ; конецъ, кончаюсь, конечной; шучу, шутишь, шутка; гашу, гасишь, угасъ.
Глава 2
О ПРОИЗНОШЕНИИ БУКВ РОССИЙСКИХ
Самогласные а, у, ы произносятся ясным и неотменяемым; звоном; прочие имеют отмены, достойные внимания.
Буква е выговаривается пятью разными образы: 1) обыкновенным полным, чистым и отверстым звоном; 2) переменяется в потаенное двугласное, как показано (§91); 3) в начале иностранных речений, которые нынешнего веку в российских письмах употребляться стали или суть имена собственные, е в двугласную потаенную не переменяется, но произносится, как в оных языках или как у нас в междуметии ей: Експедицiя, Ескадра, Единбургъ; 4) выговаривают е, как тонкое о. Сие бывает, когда какая самогласная буква переменится чрез склонение или спряжение на е с ударением. Например: три, трехъ; везу, везешь; огонь, огнемъ выговаривают в просторечии трio хъ, везio шь, огнio мъ. Также, когда в разных падежах или временах перенесено будет ударение на е: несу, несъ; верста, верстъ; бревно, бревна — выговаривают: нio съ, вio рстъ, брio вна. Отсюда выключить должно е в глаголах, где ударение переносится с последнего складу на е, составляющее другой склад сзади: держу, держишь, тереблю, теребишь; также и в именах: плечо, плечи; межа, межи; слега, слеги. В умалительных на ек: куль, кулекъ; якорь, якорекъ — говори: кулio къ, якорio къ. В именах: медь, ледъ, семга, едренъ, ленъ, овесъ, орелъ, оселъ, песъ, переть, пестръ, теплъ, темень, Петръ, Федоръ, Семенъ — выговаривай е под ударением, как io ; 5) когда перед е не стоит беспосредственно согласная буква и ударение на оное склоняется, тогда е бывает потаенною двугласною, состоящею из io , например: житье, копье, мое, прiемъ, шьемъ, елка, ежь читай: житьio , копьio , моio , прïaut;io мъ, шьio мъ, io лка, io жъ.
И, когда перед собою имеет ъ, произносится как ы: отъискать, въ изб ѣ , ходитъ и къ намъ; говорят: отыскать, вызб ѣ , ходитыкнамъ. Под скобкою ˘ произносится и весьма кратко и с предыдущею самогласною сливается: покой, им ѣ й.
О под ударением произносится чисто. Но когда нет на нем ударения, выговаривается как а, несколько с о смешанное: хорошо, подобенъ выговаривают почти: харашо, падобенъ.
О буквах ю выше показано, что оне без предыдущее, сопряженной с ними в один склад согласной, двугласных силу имеют.
Все согласные мягкие буквы и плавные, когда стоят перед твердыми или на конце речения, не имея после себя самогласной, выговариваются твердо, то есть б — как п, в — как ф, г — как к или х, д — как т, ж — как ш, з — как с, например: обсыпаю, дубъ, добръ, справка, овца, здоровъ, ногти, другъ, Богъ, надпись, плодъ, мужъ, книжка, низко, зв ѣ здъ выговаривают: спрафка, офца, здорофъ, нохти, друкъ, Бохъ, натпись, плоть, мушъ, книшка, ниско, зв ѣ стъ. Напротив того, твердые мягкими умягчаются: отъ горы, хъ добру произносят: одгоры, гдобру.
Буква г произносится разными образы: 1) как у иностранных h. Сие произношение осталось от славенского языка, а особливо в косвенных падежах речения Богъ, как: Бога, Богу, Богомъ, Боги, Боговъ и проч. В речениях: Господь, гласъ, благо и в их производных и сложенных: государь, государство, господинъ, господствую, разглашаю, благодать, благословляю, благодарю и проч.; 2) в конце речений, как к, смотри выше (§101); 3) как х в именительном единственном Богъ и в иностранных, кончащихся на ургъ: Санктпетербургъ, Марбдргъ, в средине речений, перед твердыми согласными, как: лехкой, мяхкой вместо: легкой, мягкой; 4) в родительных падежах, кончащихся на го, в простых российских словах и в разговорах произносят, как в: моего, сильнаго говорят моево, спльнаво; 5) в иностранных речениях, которые в российском языке весьма употребительны, выговаривать пристойно как h, где h, как g, где g у иностранных; однако в том нет дальней нужды.
Буквы з, с, т в предлогах произносятся как им последующие и с ними сливаются: съ шумомъ, изъ шерсти, отъ червей, съ жилами выговаривают: шшумомъ, ишшерсти, оччервей, жжилами.
Сие произношение больше употребительно в обыкновенных разговорах, а в чтении книг и в предложении речей изустных к точному выговору букв склоняется. Притом приучать должно, что буквы е и ѣ в просторечии едва имеют чувствительную разность, которую в чтении весьма явственно слух разделяет и требует, по §20, в е дебелости, в ѣ тонкости.
Глава 3
Российские склады состоят из самогласного, сопряженного с согласным, однем или многими: дру-же-ство; или из одного двоегласного, либо троегласного: ай, ей. Самогласные буквы часто силу складов имеют, как и и а в и-ной, а-лой.
Когда речения состоят из складов, которые между самогласными имеют два или больше согласных, тогда к следующей самогласной причисляются те согласные, которые с нею сопрягаются, а прочие принадлежат до предыдущия самогласныя. Сие можно различить речений и : 1) началом причитаются те согласные буквы к последующей самогласной, с которых есть начинающееся какое-нибудь речение в российском языке тем же порядком согласных, например: у-жа-сный, чу-дный, дря-хлый, то-пчу, ибо от согласных сн, дн, хл, пч начинаются речения: сн ѣ гъ, дно, хл ѣ бъ, пчела; 2) сложением, что предлоги по складам всегда отделяются от частей слова, с которыми они сложены, хотя бы вышеписанному правилу противно было, напр.: воз-ношу, а не во-зношу несмотря на то, что от зн знаю, зной начинаются; 3) окончанием, когда в производном речении приращенных согласных букв нет в первообразном, те относятся к следующим самогласным, напр.: по-твор-ство, ноч-ный, за-втре-шный, раз-лич-ный и проч.; 4) усугубленные буквывсегда по складам разделяются — одна к предыдущему, другая к следующему: стран-ный, Ахил-лесъ.
Речения российские состоят 1) из двух или многих складов: сла-ва, на-ча-ло, по-чте-те, пре-из-о-би-лу-ю-ще-е; 2) из одного: чинъ, страсть; 3) из одной самогласной или двоегласной: и, у, я, ей; 4) иногда состоят из одной согласной буквы с безгласною, что только в сочинении с другими речениями быть может, когда она с последующими или с предыдущими в один слог сливается, напр., къ, въ, ль, жъ: къ теб ѣ , въ пол ѣ , можноль, онажъ.
Все российские речения разделяются на осмь частей и к ним относятся, которые суть: . Четыре первые склоняются падежами илм спрягаются лицами и временами, прочие четыре сим переменам не подвержены.
Глава 4
Кроме букв, в российском языке употребительных, ставят при них разные знаки в строках и над строками, и для того первые называются , другие — .
Надстрочных знаков в церковных книгах есть немалое число, но большая часть их принята от греков без нужды. В новом письме употребляют только одну черту над гласными для указания разного ударения в речениях разного знаменования, а одного выговора и скобку над й для изъявления краткости. Прочие все по справедливости отставлены.
Глава 5
В правописании наблюдать надлежит, 1) чтобы оно служило к удобному чтению каждому знающему российской грамоте, 2) чтобы не отходило далече от главных российских диалектов, которые суть три: московский, северный, украинский, 3) чтобы не удалялось много от чистого выговору, 4) чтобы не закрылись совсем следы произвождения и сложения речений.
Наблюдая сии правила, должно показать употребление и различие .
Между буквами самогласными должно различать, во-первых, а от я, которые иногда в иностранных речениях без разбору употребляются: италiанецъ вместо италiянецъ, азiатецъ вместо азiятецъ, ибо в именительном пишем: Италiя, Азiя.
Московское наречие не токмо для важности столичного города, но и для своей отменной красоты прочим справедливо предпочитается, а особливо выговор буквы о без ударения, как а, много приятнее, но от того московские уроженцы, a больше те, которые немного и невнимательно по церковным книгам читать учились, в правописании часто погрешают, пишучи а вместо о: хачу вместо хочу, гавари вместо говори. Но ежели положить, чтобы по сему выговору всем писать и печатать, то должно большую часть России говорить и читать снова переучить насильно.
E и я нередко заедино употребляются, особливо во множественном числе прилагательных пишут: святые и святыя. Сие различие букв е и я в родах имен прилагательных никакого разделения чувствительно не производит, следовательно, обоих букв е и я во всех родах употребление позволяется, хотя мне и кажется, что е приличнее в мужеских, а я в женских и средних. Но тену, ямý вместо тяну, ему непростительны, и сожалетельно, что для избежания сих погрешностей не можно предписать других правил, кроме прилежного учения российской грамоте и чтения книг церковных, без чего в во всем российском слове никто тверд и силен быть не может.
Подобное затруднение в употреблении букв е и ѣ происходит. И, хотя некоторые правила предписать можно, по которым во многих местах ѣ узнать нетрудно, например: во всех дательных падежах единственного числа первого склонения, в предложных единственных первого склонения и второго, кроме кончащихся на ie, в окончании ѣ употребляется, как и во всех временах глаголов первого спряжения на ѣ ю: слав ѣ , милостын ѣ , о город ѣ , о слови, о солнц ѣ , о злод ѣ ѣ , о якор ѣ , пот ѣ ю, пот ѣ лъ, пот ѣ й, пот ѣ ть, однако, в складах, переменам не подверженных, никаких правил показать нельзя: п ѣ на, с ѣ но, д ѣ вственникъ, бес ѣ да, т ѣ лесный и многочисленные сим подобные требуют к различению букв е и ѣ твердого учения грамоте и прилежного книг чтения.
Некоторые покушались истребить букву ѣ из азбуки российской, но сие как невозможно, так и свойствам российского языка противно, ибо ежели без буквы ѣ начать писать, а особливо печатать, то 1) тем, которые разделять е от ѣ умеют, не токмо покажется странно, но и в чтении препятствовать станет; 2) малороссиянам, которые и в просторечии е от ѣ явственно различают, будет против свойства природного их наречия; 3) уничтожится различение речений разного знаменования, а сходного произношения, напр., лечу, лет ѣ ть от л ѣ чу, л ѣ читъ; пеню имя в винительном от п ѣ ню, п ѣ нишь; пенье, пеньевъ от пенье, п ѣ нья; пленъ родительный множественный от именительного пленá, от пл ѣ нъ, то есть полóнъ, которые все и другие многие сими двумя буквами различаются.
Е и и полагаются одно вместо другого неправильно: 1) в умалительных малинькой вместо маленькой; хорошинькой вместо хорошенькой, ибо, что первое неправильно, явствует в перенесении ударения на оный склад в усеченных: маленекъ, а не малинекъ; коротенька, а не коротинька; 2) в окончании прилагательных множественного числа мужеского рода вместо е или я некоторые ставят везде и, что употреблению и слуху весьма противно. Употребление букв е и я в прилагательных множественного числа всех родов в великороссийском языке от начала исторических и других писателей московских, а особливо от времен великого государя царя Иоанна Васильевича и до нынешнего времени непрерывно было (кроме тех, которые ниже сего отличены будут) и ныне от знающих писателей содержится. Что ж до слуху надлежит, в том уверяют музыканты, которые в протяжных распевах недаром букву о обходят, не протягивая на ней долгих выходок, но выбирая к тому а или е. Сверх того свойство нашего российского языка убегает от скучной буквы и, которая от окончания неопределенных глаголов и от второго лица единственного числа давно отставлена и вместо писати, пишеши, напишеши употребляем, писать, пишешь, напишешь. Также и во множественном числе многих существительных вместо и выговаривают и пишут а: облака, острова, луга, л ѣ са, берега, колокола, бока, рога, глаза вместо облаки, островы, луги, л ѣ сы, береги, боки и проч., 3) ныне сверх того пишут неправильно во множеств. числе существительных среднего рода и вместо я: учрежденiи вместо учрежденiя. Но тому следовать не должно: худые примеры не закон, ибо сие употребление буквы и вместо я произошло от безрассудного старания, чтобы разделить родительный единственный от именительного множественного, напр., моего им ѣ нiя от мои им ѣ нiя. Но ежели таким образом избегать сходства окончаний разных падежей, то должно вымыслить новые в странные их различия равно и в других склонениях. Однако того не бывает и быть не должно, ибо все пишут правильно: прославились Россiйскiя силы — именительный множ. и гремитъ слава Россiйскiя силы — родительный единственный; есть великое затрудненiе — именительный единственный и вижу великое затрудненiе— винительный единственный. Всякую разность чисел и падежей подобного окончания умеют различать искусные писатели и читатели по сочинению с принадлежащими к ним речениями; для того не должно в российский язык вводить несвойственных безобразий, каковые в истинныи изв ѣ стiи и во многих подобных не без отвращения чувствительны.
Буквы безгласные ъ и ь ясно распознаются в окончаниях; в середине случаются сомнения, например: писать должно перьвый или первый? В просторечии ь больше, нежели в письме, изображается промеж другими буквами: твердить пишем, а выговариваем тверьдитъ.
Ю вместо я в третьем лице множественного числа настоящего и будущего времени второго спряжения неправильно употребляется: строютъ вместо строятъ; видютъ вместо видятъ, что происходит от неясного обыкновенного выговору последней самогласной, когда она без ударения. Все глаголы второго спряжения во множественном третьем лице настоящего и будущего кончатся на атъ или ятъ: учатъ, сидятъ.
В окончаниях единственного первого лица глаголы с предыдущею согласною имеют всегда у, а ю принимают токмо согласные л, н и р: молю, храню, орю. Итак, неправильно пишут: хочю, л ѣ чю вместо хочу и л ѣ чу.
И от i ничем в произношении не разнится, и только оба начертания употребляются для различия в стечении двух и, как в §88 показано, затем и в обычай принято, что где два и случатся, первое место имеет i, второе и.
Е, я, ю после согласной, в предлоге слитном, имеют силу двоегласной потаенной и ради того принимают пред собою безгласную ъ для разделения от согласной: отъемлю, объявляю.
И сие кратко о самогласных. Согласные нигде столько примечания не требуют, как в предлогах, которые сочиняются двояко: 1) слитно: принимаю, отхожу, подъемъ; 2) раздельно: при теб ѣ , отъ работы, подъ кровомъ. Слитные предлоги служат именам и глаголам во всех падежах и от них не отделяются: принимаю, принимаешь, принялъ, прими, принять; подъемъ, подъема, подъемамъ. Раздельные правят только определенные имен падежи; с глаголами раздельно не сочиняются.
Слитные предлоги должны в сложении удерживать свои прежние согласные, невзирая на мягкость или твердость следующий согласный. Посему должно писать: втекаю, обхожу, подпираю, отдыхаю, а не так, как выговариваются и как для того некоторые в правописании требуют: фтекаю, опхожу, потпираю, оддыхаю, что весьма странно и противно способности легкого чтения и распознания сложенных от простых.
Предлоги, которые из согласных з и с составляются, из сего правила должно выключить, ибо древнее их употребление к тому принуждает. Положим, чтобы употреблять с, невзирая ни на мягкость, ни на твердость следующих согласных, то должно писать исбытокъ, расрыть, восбраняю. Доложим, чтобы вместо с была всегда з, то принуждены будем писать: зколачиваю, зтекаю, изтребляю, возкресете. Нo, видя коль странно в дико сие кажется перед избытокъ, разрыть, возбраняю, сколачиваю, стекаю, истребляю, воскресенiе, мне кажется, должно признаться, что для привычки перед мягкими з, воз, из, раз, перед твердыми с, вос, ис надлежит оставить. В раздельном сочинении из приличнее, нежели ис: изъ воды, изъ р ѣ ки, изъ ольхи, изъ крепости, но з не употребительно в разделении: съ двора, съ умыслу, а не зъ двора, зъ умыслу.
Источник статьи: http://ruthenia.ru/apr/textes/lomonos/lomon01/45-128.htm