КОГДА-ТО нас называли самой — читающей страной в мире. Среди диссидентов, сыгравших немалую роль в крушении тоталитарной системы, почти половину составляли писатели.

Правда, господство метода, известного как соцреалистический, привело к тому, что современная мировая литература пришла к нам с некоторым опозданием. Вячеслав Иванович ВАСИЛЬЕВ, в прошлом учитель литературы и основатель клуба любителей фантастики, а ныне торговец книгами, был, наверное, первым, кто читал своим ученикам тогда еще ранние рассказы Пелевина и прочих ныне модных постмодернистов. Он знаком не только с их книгами, но и с самими писателями.

— Если честно, то мне про вас рассказал ваш бывший ученик, рассказывал, надо сказать, с большим восторгом, жалел, что вы больше не преподаете. Из школы-то ушли от безденежья?

— Конечно, отчего же еще! Хотя если бы не необходимость элементарно выживать, непременно вернулся бы в школу, снова стал бы преподавать ребятам литературу! Но я ведь был не только учителем, но и президентом клуба любителей фантастики, а также одним из организаторов Народного фронта в Челябинске.

— Вот это действительно фантастика! Какая же тут может быть связь?

— Связь есть, и самая прямая. В советские времена ко всякому любительскому объединению относились с подозрением, и не без оснований. Вы знаете, что поколение шестидесятников нельзя себе представить без культа братьев Стругацких, патриархов отечественной научной фантастики. А Стругацкие в целом ряде своих произведений пользовались иносказательным языком, чтобы сатирически отобразить современную им действительность. Например, в произведении «Сказка о Тройке» или «Трудно быть Богом». Впрочем, к политике меня привели не только сатирические, но и романтические мотивы в фантастике.

— А вам какое произведение Стругацких ближе всего?

— «Жук в муравейнике». Это произведение можно читать снова и снова с любой страницы, как «Мастера и Маргариту». Там сформулирована глубокая идея о будущем человечества, но ответы не даны, читателю надо подумать, разобраться во всем самому.

— Поэтому советские власти недолюбливали фантастику?

— Да, ведь в отличие, скажем, от детектива, через фантастику можно было донести до читателей некоторые идеи, отличные от государственной идеологии. У нас привыкли вести отчет перестройки с 1985-86 годов, но именно с 1986 года начался пятилетний пери од, когда под запретом оказались самые разнообразные объединения граждан по интересам: от клубов любителей фантастики до Ильменского фестиваля. Помню, что однажды в «Комсомолке» вышла статья, разоблачающая некий клуб любителей фантастики в Баку [статья «Меняю фантастику на детектив» о тбилисском КЛФ «Гелиос» — YZ] — про них писали, что они там организовали чуть ли не фашистский кружок! Пересажали [. — YZ] всех этих несчастных студентов, это все мои знакомые были, я их хорошо знаю. После этой статьи клубы фантастики всюду закрыли. А я тут как раз вылез со своей идеей открытия подобного клуба в Челябинске. На меня смотрели как на сумасшедшего!

— А что, в нашем городе было много таких же одержимых, как вы?

— Достаточно. Миша Монаков [Манаков — YZ], к примеру, с 6 летнего возраста увлекался творчеством Кира Булычева, является самым крупным и признанным его библиофилом. Юра Зубакин пишет историю российских клубов любителей фантастики.

— Кого же больше сейчас предпочитают читатели из отечественных фантастов?

— Однозначно — Лукьяненко и Перумова. Их книги у меня не залеживаются. На любой моей торговой точке, в Никитинских ли рядах, во Дворце спорта или бизнес-доме «Спиридонов», любители фантастики постоянно спрашивают книги этих двух авторов. Но если Лукьяненко тяготеет к более привычной нашей литературе научной фантастике, то Перумов предпочитает фэнтэзи, даже написал продолжение знаменитой трилогии Толкиена «Властелин колец», а недавно выпустил «Одиночество мага», которая расходится моментально. И Пелевин ведь тоже начинал как фантаст. Как и Лукьянов [Лукьяненко — YZ], в свое время он тоже был членом клуба любителей фантастики, не челябинского, разумеется. С Пелевиным я, кстати, знаком лично.

— Вам какой Пелевин ближе — тот давешний или ныне модный автор?

— Я, безусловно, признаю самым лучшим его произведением роман «Чапаев и Пустота». Между прочим, читатели, произнося название романа, неправильно ставят ударение. Нужно говорить «Пустота» с ударением на второй гласной букве «о», потому что герой романа Петр Пустота — поэт Серебряного века, для этих поэтов типично было играть со звучанием и смыслами слов.

— А как вы относитесь к тому, что почти все основные философские положения своих произведений Пелевин позаимствовал у американца Карлоса Кастанеды, который говорил о необходимости открыть в себе виденье другой реальности? Пелевин, кстати, этого не скрывает и даже написал примечания к трудам Кастанеды.

— Нет, я считаю, что мы имеем дело все-таки с разными вещами. А Кастанеду многие эксплуатируют. Но Пелевин пишет о нас, о том, что близко и понятно нам. Мы ведь сейчас живем в эру безвременья. Пустоты, отсутствия идеалов. А что такое отсутствие идеалов, калейдоскопичность мышления? Это постмодернизм в искусстве. «Жизнь насекомых» — типично постмодернистское произведение, и говорится там о нас, почитайте сами. Вот «Омон Ра» Пелевина мне не понравился, это чистая конъюнктура.

— Один известный челябинский критик сказал, что если Умберто Эко можно сравнить с западноевропейским органом, то Пелевина — с балалайкой. Вы согласны с таким утверждением?

— У Эко другая культура, но он разыгрывает читателя, а разве может орган разыгрывать?! Но пишет он, конечно, хорошо. Нет, все же отечественное нам ближе. Хотя и зарубежная литература хороша: Павич, например. Или «Парфюмер» Зюскинда — гадкая история, но как написано!

— А вы не боитесь, что постепенно электронные тексты совершенно вытеснят обычные книги? Среди моих знакомых немало таких, кто постоянно скачивают из Интернета новые тексты. Вот и Стивен Кинг недавно издал свой новый роман лишь в электронном виде.

— Я совсем не боюсь, что электронные книги вытеснят печатные. Какой-то процент людей, действительно, уже привык читать книги в сети, но процент этот остается стабильным, не увеличивается. Нужно учитывать и то, что до сих пор многим людям компьютеры недоступны из-за своей довольно высокой цены — не всегда можно компьютер взять с собой на природу, ноутбуки все еще слишком зависимы от питания. К тому же, сеть, знаете ли, довольно уязвима. Представьте, что завтра ученые выяснят, что компьютер отрицательно влияет на организм, что тогда будет? Нет, я уверен, что книгам грозит не Интернет, а лишь людское равнодушие.

Беседу вел Эльдар ГИЗАТУЛЛИН
Фото Виктора БАСКОВА

Источник статьи: http://www.fandom.ru/inter/vasilyevvi_1.htm

Виктор Пелевин — Чапаев и Пустота

«Чапаев и Пустота» Пелевина – это редкостная белиберда. «Чапаев и Пустота» Пелевина – это шедевр. Читатели разделились на два лагеря. На тех, кто понял или сделал вид, что понял, и на тех, кто посчитал, что понимать тут абсолютно нечего. В своей реальности Пётр Пустота служит комиссаром в дивизии Чапаева. В нашей реальности лежит в психиатрической лечебнице. Пересекается с просто Марией, Кавабатой и Шварценеггером. Встречает красавицу Анну и Котовского. А на самом деле действие происходит в пустоте. Которой нет. Продолжаем?

оригинал картинки — http://www.biblus.ru/pics/e/9/2/1007689814.jpg

Пётр никак не может понять, что ему видится – лечебница или борьба за мировую революцию? Он как российский Нео пытается познать матрицу и выбраться из неё. Вместе с Петром всё больше и больше в реальностях/нереальностях начинает путаться и читатель. С Пустотой в психиатрической лечебнице находятся ещё три пациента. У каждого из них есть своя одновременно наполненная смыслом и белибердой история.

Просто Мария боготворит западную культуру. Алкоголик Сердюк считает, что у востока и запада должен быть свой уникальный путь развития, которые не должны пересекаться. Володин стремится к единению и вечному кайфу. Каждый из них вносит в равной степени хаос в повествование и свой глубинный смысл. Каждый из них – это слой нашего общества.

Книгу тяжело описывать, либо советовать. «Чапаев и Пустота» это как «Чёрный квадрат» Малевича. Споров и обсуждений много, а он висит себе да висит на всеобщем обозрении.

Нить повествования потерять легко. Читать данное произведение необходимо внимательно, ведь данный роман точно подойдёт не всем. Читатель его либо полюбит, либо возненавидит, но точно никогда не забудет.

Абсурд с капелькой смысла и смысл с капелькой абсурда. Пустота вокруг Петра Пустоты. Вам выбирать – отказаться от прочтения, либо узнать правду. Синяя или красная таблетка, читатель?

Делитесь своими впечатлениями от книги в комментариях. Если Вам нравится творчество данного автора, советую ознакомиться с данной книгой — Виктор Пелевин «iPhuck 10».

Источник статьи: http://zen.yandex.ru/media/id/5d15a0053fbdb000addc76bc/viktor-pelevin-chapaev-i-pustota-5d4137601d656a1fe2ea0931

Разбор романа В.О. Пелевина «Чапаев и Пустота»

Пообщавшись с одним умным человеком на тему своего прошлого поста о книге «Числа», я понял, насколько не оттуда зашёл на тему. Дело в том, что все или почти все воспринимают мир с материалистической позиции (в том числе и верующие в бога, этот парадокс будет раскрыт позже), а Пелевин… Ну тут сложнее.

До начала писательской карьеры Пелевин работал в разных журналах эзотерического направления, где нахватался идей, не характерных для советского человека, что и показал общественности в конце СССР, когда каждый считал своим долгом рассказать об ужасах коммунизма. Речь идёт о книжке «Омон Ра», где автор рассуждает на тему подвига, и следует модным тенденциям, рассказывая, как злые коммунисты обманывают молодых мужчин. Однако основной мотив его творчества в весьма завуалированном виде присутствует уже тут: главное, что есть в жизни каждого человека это образы, наполняющие его сознание.

Конечно же все увидели в книге «Омон Ра» только злых коммунистов, которые куда менее злые чем у некоторых писателей реалистического жанра. Как вообще Пелевин смог продолжить после этого карьеру писателя для меня загадка, ведь в следующей книге «Жизнь насекомых» про коммунистов в частности и власть в целом нет ничего. А ведь все ждали вторую серию разоблачений режима! Лично мне эта книга не зашла, хотя начало прописано очень красиво. Так или иначе, мало кто вспоминает эту книгу. Можно утверждать, что читательский интерес обошёл её стороной.

Для следующего романа автор решает вернуть в сюжет злых коммунистов, Солжениценского подвида. Речь идёт не о Чапаеве, который тут будда (если кто не знал будда это титул, и его носителей в истории известно сильно больше одного Гаутамы), а обо всех остальных революционерах, которые, по-видимому, символизируют демонов из древнеиндийского эпоса. Вообще весь роман использует некоторые приёмы индийской культуры, например индусы (во всяком случае древние) считают, что смыслов у текста должно быть как минимум 2, а лучше 3. И на символы тоже скупиться не стоит.

В итоге получается постмодернистское переосмысление некоторых идей религиозных течений индии, в частности буддизма и кришнаизма. Так же книга продвигает идеи философии субъективно – идеалистского направления. Как позже скажет Пелевин в «SNUFF» — философы именно потому пишут заумно и по-французски, чтобы никто ничего не понял. Сам он постарался разъяснить на доступном языке их идеи, но вряд ли в этом преуспел. Да и в формате художественного текста это вряд ли возможно. Попробуем в формате наукоподобной статьи. Получится тоже плохо, но…

Для начала введём некоторые определения.

Материализм – материя первопричина всего, сознание – следствие материи, её особое свойство.

Субъективный идеализм – сознание первопричина всего, вне сознания мира нет.

С первых строк автор определяет рассказчика как материалиста.

Тверской бульвар был почти таким же, как и два года назад, когда я последний раз его видел — опять был февраль, сугробы и мгла, странным образом проникавшая даже в дневной свет.

«Мгла» здесь нечто нематериальное, настроение персонажа, а свет – материален. Персонаж не способен осознать, как возможно такое переплетение, поэтому описывает его словом «странное».

На скамейках сидели те же неподвижные старухи; вверху, над черной сеткой ветвей, серело то же небо, похожее на ветхий, до земли провисший под тяжестью спящего Бога матрац.

Была, впрочем, и разница. Этой зимой по аллеям мела какая-то совершенно степная метель, и попадись мне навстречу пара волков, я совершенно не удивился бы. Бронзовый Пушкин казался чуть печальней, чем обычно — оттого, наверно, что на груди у него висел красный фартук с надписью: «Да здравствует первая годовщина Революции». Но никакого желания иронизировать по поводу того, что здравствовать предлагалось годовщине, а революция была написана через «ять», у меня не было —

Материалист может понять метафору «здоровье революции», но не «здоровье годовщины». Чтобы ему стало понятно лозунг следует расписать: «Да здравствует образ нашей революции, существующий уже год!». Автор, однако, написал это в расчёте на инстинктивное понимание лозунга, которое однозначно трактует слова «да здравствует» как «слава», с последующим выходом в шутку, которую нужно пояснять. Дело в том, что годовщину революции отмечают коммунисты, самые ярые фанатики материализма, а лозунг не соответствует материалистическим правилам. Для закрепления смысла «они нарушают свои же правила» следует приписочка про «ять».

— за последнее время я имел много возможностей разглядеть демонический лик, который прятался за всеми этими короткими нелепицами на красном.

Демонический лик здесь тоже вполне материален, но на это указывают более поздние события. Позже мы выясним что рассказчик, Пётр Пустота, был вынужден бежать из своего дома в Петербурге после визита чекистов. Раз уж мы ввели в повествование фамилию главного героя, следует пояснить, что роман называется «Чапаев и Пустота», т.е. фамилии двух основных персонажей. Однако двусмысленность присутствует и здесь, название вполне можно воспринимать как «Чапаев и пустота», т.е. будда и буддистское понятие «пустота».

Вчера в привокзальном клозете я нацепил было на грудь красный бант, но снял его сразу же после того, как увидел свое отражение в треснутом зеркале; с бантом я выглядел не только глупо, но и вдвойне подозрительно.
Впрочем, возможно, что никто на самом деле не задерживал на мне взгляда дольше, чем на других, а виной всему были взвинченные нервы и ожидание ареста.

Я не испытывал страха смерти. Быть может, думал я, она уже произошла, и этот ледяной бульвар, по которому я иду, — не что иное, как преддверие мира теней. Мне, кстати, давно уже приходило в голову, что русским душам суждено пересекать Стикс, когда тот замерзает, и монету получает не паромщик, а некто в сером, дающий напрокат пару коньков (разумеется, та же духовная сущность).

Мир – есть. А вот насколько он настоящий? И на сколько ему нужно быть настоящим? Существует ли прокат коньков на зимнем Стиксе? А почему нет? Герой фантазирует на тему того, каким был бы мир если бы его полностью определяло сознание.

Далее следует значительный кусок текста, который я не буду разбирать подробно, замечу только, что творчество поэта Петра Пустоты (а он именно поэт) настолько выбивается из канонов материализма, что за ним пришли чекисты, и объяснили, что, не смотря на отсутствие какой-либо политики в стихах, в советской стране такое писать нельзя.

Я вдруг остро ощутил свое одиночество и беззащитность в этом мерзлом мире, жители которого норовят отправить меня на Гороховую или смутить мою душу чарами темных слов. Завтра утром, подумал я, надо будет пустить себе пулю в лоб

Перед тем как повествование перейдёт в другую фазу герой понимает, что он один против целого мира, и даже не совсем один: он предал сам себя, он помог ненавистным коммунистам нагнуть себе подобных – людей искусства. Отчаяние достигает таких глубин что он не хочет больше жить.

Переход в будущее, точнее в 1996 год для героя оказывается абсолютно незаметным, и он до сих пор считает, что живёт в 1918. Здесь я хочу привести просто забавную цитату.

Вот только над головой господина в белом халате вместо портрета Государя (или хотя бы этого Карла, уже успевшего украсть кораллы у половины Европы) висело нечто настолько жуткое, что я закусил губу. [речь идёт о медицинском анатомическом плакате]

Портрет Государя, с большой буквы, это конечно про Николая 2. К тому моменту (1996) его признали святым только в РПЦЗ (русские православные за границей), но в целом уже был очевиден курс на реабилитацию образа царя. Напомню, что абсолютная монархия подразумевает абсолютную ответственность за происходящее в стране, следовательно, если государство уничтожит враг, виноват в этом будет в первую очередь монарх. Но спорить с политически мотивированными бесполезно, логика им не нужна. Они всячески оправдывают Николая тряпичного, ведь он был против большевиков, против коммунистов!

Этот Карл, который украл кораллы у Европы – это Ленин, названый Карлом по созвучию с «карлик», рост Ленина был ниже среднего. Ну а кражи у Европы лишний раз подтверждают мои догадки, ведь Ленин украл у европейских инвесторов их предприятия на территории России, и их кредиты, выданные царскому правительству.

Вообще с этого момента Пелевина так понесло на тему символов, что, если останавливаться подробно хотя бы на половине, к теме сознания мы вернёмся через 20 листов а4.

Для связи частей статьи уточню, что Пётр живёт в двух фазах, в 1918 и 1996. В «современности» он – пациент психбольницы, где доктор объясняет ему свою авторскую методику лечения, которая выражается в том, что Петра положат в палату с тремя весьма колоритными психами, каждый из которых живёт в своём мире, а когда придёт время (сюжетная необходимость, если точнее) каждый из них расскажет свою историю под гипнозом, что должно привести к исцелению (доктор так считает, во всяком случае).

Первым через такую оригинальную терапию проходит мужчина по имени Мария. Просто Мария. Его история – сюрреалистический трип, переполненный символами, опять затрагивает так любимую автором (а скорее – его читателями) тему отношений России и Запада (США). В текущем контексте важна только одна фраза, которая показывает изменение отношения героя к жизни.

— Даже не знаю, — ответил я. — Это, конечно, не самое интересное видение в моей жизни. Но я… Как бы это сказать… Я нахожу занятной ту сновидческую легкость, с которой на несколько минут получил прописку в реальности этот бред.

Лёгкость, с которой бред подменил реальность. Выходит, что реальность – не абсолютная величина? Реальность, которая раньше казалась незыблемой, всего лишь сигнал от органов чувств, интерпретируемый мозгом, а затем сознанием. Единственное что делает «реальность» настоящей – привычка доверять глазам, привычка верить.

Выстраивается цепочка: кризис существования, пережитый в конце первой главы, оказывается кризисом веры. Если раньше у проблемы не могло быть решения кроме самоубийства, то теперь оно есть, просто не известно герою, и он сделает всё, чтобы его найти. Благо долго искать не приходится. В начале третьей главы появляется нюанс (я знаю правила) Учитель, будда, гуру и просто аналог Дона Хуана, Василий Иванович Чапаев.

На этом драматическом моменте я завершаю первую часть разбора творчества Пелевина, подписывайтесь чтобы не пропустить следующие!

Найдены возможные дубликаты

Т.е. вместо портрета царя можно было повесить портрет Маркса, известного своими грабительскими рейдами по Европе? Как то я упустил это из виду(

«Сила ночи, сила дня — одинакова хуйня»

Ну если вы в школе так же писали я за вас, и за всю систему образования в стране безмерно рад.

Хотя, пожалуй, одна лишняя.

Ну, тут как: в школе ты действительно думаешь, что понимаешь, что хотел сказать автор.

А годам к 30 осознаешь, что понятия не имеешь, что это: глубокие экзистенциальные переживания писателя, или автор просто хотел получить денег от издателя и рассчитаться, наконец, с долгами.

Разница, скорее, в этом, а не в манере изложения, доступной взрослому человеку.

Если речь идёт об эмоциях, которые, возможно, писатель переживал, прописывая ту или иную сцену, то безусловно, мы не можем этого знать. Если речь идёт об эмоциях персонажа, то тут как раз можно точно сказать, что они означают, при условии что автор не оставляет их в вакууме, а вплетает в общий сюжет, составляя таким образом характер и мотивацию персонажа.

В случае с этим конкретным романом, есть некоторые философские концепции, а также очевидные параллели с другими произведениями. Как Зак Снайдер и Библия, только Пелевин и Махабхарата.

Усложняете. Я о том, почему, вероятно, ваш разбор назвали школьным сочинением.

Плюсанул уже за одно то, что автор взялся за разбор Пелевина ))

ИМХО, Чапаева и пустота входят в тройку лучшей Пелевенской прозы, пора еще раз перечитать.

Про «Омон Ра» смешно. Книга вообще не об этом.

рассуждает на тему подвига, и следует модным тенденциям, рассказывая, как злые коммунисты обманывают молодых мужчин.

Так. Желание совершить подвиг у героя было? Обман был? Чё не так то?

Мне кажется, что эта книга о взрослении.

О том, что происходит с человеком когда он впервые понимает что, он никогда не достигнет того о чём мечтал.

О том, что удовлетворения желания это одновременно и смерть этого желания.

О том, что юность пролетает быстро.

О том, что мир совсем не такой, каким казался в детстве.

Что жизнь трахнет всех.

И об этом первом большом обломе в жизни, который приходится как раз на юность.

(Я просто недавно перечитал эту грустную книгу. )

Еще одна книга из тройки — «Generation П»?) А еще какая?

Затворник и шестипалый

Для меня третья лучшая — «Священная книга оборотня», но это уже исходя из личных вкусов, не думаю, что это мало-мальски общее мнение читателей Пелевина.

Тогда вам будет интересно узнать, что «айфак 10» очень похож на «А Хули»

Спасибо большое, это мне действительно интересно, записала в очередь)

«Конечно же все увидели в книге «Омон Ра» только злых коммунистов» конечно же не надо говорить за всех!? Да и так описать суть романа.. это как про «Том и Джерри» сказать — антинаучная утопия с элементами насилия.

Да, формулировка «все» действительно слишком жёсткая, точнее сказать «большинство». А краткое описание на то и краткое, что не очень точное.

В чем-то вы правы, простыми словами описать о чем писал Пелевин то еще занятие )))

Кмк, любой писатель, даже документалист, пишет в первую очередь о себе. О своём отношении к тому о чём пишет.

У Пелевина талант наложился на действительность девяностых плюс экзотерика плюс что он там употреблял. )

— Меня оскорбляет, когда Набокова путают с его героем. Или называют крестным отцом американской педофилии. Это глубоко ошибочный взгляд на писателя. Запомните, Набоков проговаривается не тогда, когда описывает запретную прелесть нимфетки. Страницами не проговариваются, страницами сочиняют. Он проговаривается тогда, когда скупо, почти намеком упоминает о внушительных средствах Гумберта, позволявших ему колесить с Лолитой по Америке. О том, что на сердце — всегда украдкой…

Я опомнилась и замолчала. Я принимала историю Лолиты очень лично и всерьез: Долорес Гейз была для меня символом души, вечно юной и чистой, а Гумберт — председателем совета директоров мира сего. Кроме того, стоило заменить в стихотворной строчке, описывающей возраст Лолиты («Возраст: пять тысяч триста дней»), слово «дней» на «лет», и получалось ну совсем про меня. Естественно, я не стала делиться этим наблюдением с Павлом Ивановичем.

— Продолжайте, продолжайте, — изумленно сказал он.

— Писателю мечталось, конечно, не о зеленой американской школьнице, а о скромном достатке, который позволил бы спокойно ловить бабочек где-нибудь в Швейцарии. В такой мечте я не вижу ничего зазорного для русского дворянина, понявшего всю тщету жизненного подвига. А выбор темы для книги, призванной обеспечить этот достаток, дает представление не столько о тайных устремлениях его сердца, сколько о мыслях насчет новых соотечественников, и еще — о степени равнодушия к их мнению о себе. То, что книга получилась шедевром, тоже несложно объяснить — таланту себя не спрятать… // «А Хули»

Вот так сам Пелевин отвечает на поднятый вами вопрос. По поводу «каждый пишет о себе», это не совсем так. Очень близко, но всё же не так. До этого вопроса в разборе ЧиП я обязательно дойду.

Сказать, что Пелевин субъективный идеалист — это то же самое, что сказать Пи = 4. Вроде и не далеко от истины, но очень грубо.

Вообще точно подмечено, что Олегыч очень забавно играет с нашим материалестически настроенном сознании. Многие его романы начинаются с красочного описания нашей повседневной действительности. И это описание у него получается настолько живым, что невольно начинаешь верить и жить в произведении. Но затем Пелевин мастерски, плавно выводить из реальности в шизотерику, состоящую из образов витающих в медиапространстве, то есть тоже достаточно привычных (вампиры, всемирное правительство и т.д.). И при этом получается забавная ситуация: вроде и хочется верить, но бред очевиден. И вот на этой тонкой грани и балансирует Пелевин.

Честно говоря, я понятия не имею до чего там додрочились современные философы в сарбонах, я уточнил, что под субъективным идеализмом понимаю такую позицию, в рамках которой всё определяется человеческим сознанием. Как именно это записано в научной теории я даже знать не хочу

А вот Олегыч знает до чего они додрочились) Собственно все его книги — это стёб над сорбонскими думателями)

Виктор Олегович перелогинтесь ! (Ну это так типа юмор ). Есть ещё одно произведение , довольно таки неплохое , моего любимого писателя : ,,Минотавр,, . Что вы о нем думаете ?

Для начала, я думаю что у этого произведения другое название)

Это самая сложная и запутанная книга автора, где он вместо подробных объяснений озвученных идей отсылает читателя в долгое путешествие. Всё это многообразие персонажей вроде как должно отсылать нас к внутренним маскам человека, а шлем ужаса объяснять что с ними происходит в процессе жизни. Впрочем, ничего нового.

Форма была поставлена выше содержания, и лично мне не нравится такой подход.

Очень часто Пелевин просто изощренно стебется над стереотипами, религиозными, социальными. «День бульдозериста», «Затворник и шестипалый». Над зашоренностью, догматами. Эдакий соллипсизм интеллектуала в эпоху тотального пиздеца.

Не знаю знаком ли. Однако очевидно что он регулярно просматривает происходящее в интернете, может однажды и на это наткнётся.

Слабо цитировать без разывов?

«Напомню, что абсолютная монархия подразумевает абсолютную ответственность за происходящее в стране»

напомните себе, что монарх освобожден от личной ответственности. Об этом есть еще у Пушкина в «Сказке о рыбаке и рыбке»:

«Старик не осмелился перечить,

Не дерзнул поперек слова молвить.»

если брать текст несколько шире, то после этих слов старуха оказывается у разбитого корыта. А к чему вы это привели? Впрочем, не отвечайте. Политическую мотивацию вижу я.

Ёда в конце глагол ставит. Академик Пушкин А.С. жил после Великой французской (внезапно).

На то монархия и абсолютная, что никто её не ограничивает.

Ответ на пост «»Наркотики нельзя, но можно водку»»

— Эх, Петька, Петька, — сказал Чапаев, — знавал я одного китайского коммуниста по имени Цзе Чжуан. Ему часто снился один сон — что он красная бабочка, летающая среди травы. И когда он просыпался, он часто не мог взять в толк, то ли это бабочке приснилось, что она занимается революционной работой, то ли это подпольщик видел сон, в котором он порхал среди цветов. Так вот, когда этого Цзе Чжуана арестовали в Монголии за саботаж, он на допросе так и сказал, что он на самом деле бабочка, которой все это снится. Поскольку допрашивал его сам барон Юнгерн, а он человек с большим пониманием, следующий вопрос был о том, почему эта бабочка за коммунистов. А он сказал, что она вовсе не за коммунистов. Тогда его спросили, почему в таком случае бабочка занимается подрывной деятельностью. А он ответил, что все, чем занимаются люди, настолько безобразно, что нет никакой разницы, на чьей ты стороне.

— И что с ним случилось?

— Ничего. Поставили его к стенке и разбудили.

Чапаев пожал плечами.

— Дальше полетел, надо полагать.

— Понимаю, Василий Иванович, понимаю, — сказал я задумчиво.

Чапаев и Пустота, Пелевин.

«Зловонное» учение, или Индийский материализм, который мы потеряли

Буддисты и джайны в шраманскую эпоху делили учения конкурентов на те, которые признают значимость действий для дальнейшей судьбы человека (собственно к ним себя буддисты с джайнистами только и относили), и те, что отрицают подобные положения. Сегодня у нас речь пойдёт об учителе, который принадлежит ко второй категории, и чьё учение сам Будда, как и самого учителя, называл зловонным.

Зовут нашего героя Аджита Кекасамбала. Это не имя, а говорящее прозвище, которое в переводе означает «непобедимый, носящий плащ из человеческих волос». Конечно такое одеяние в типичный знойный индийский денёк издавало непереносимый смрад, но страшнее всего были те взгляды, которые Аджита отстаивал. Так что же он утверждал ?

Изложение его взглядов сохранилось в сутре о плодах отшельничества (название как бы уже отсылает нас к упомянутым выше поджанрам индийских размышлений). Кратко о сюжете сутры. Царь Аджаташатру приходит к Будде и желает узнать ответ на следующий вопрос: «Можно ли узреть плоды отшельничества в этом зримом мире»? В ответ на это Будда просит рассказать ему, как на этот вопрос ответили ему другие отшельники и брахманы, после чего Аджаташатру перечисляет точки зрения других учителей, в числе которых есть наш Аджита. Вот что он ответил царю.

«Великий царь, нет подаяния, нет пожертвования, нет подношения, нет плода воздаяния за хорошие и плохие поступки. Нет этой жизни, нет последующей жизни (дословно: нет этого мира, нет последующего), нет матери, нет отца, нет существ, самовозникших чудесным образом. Нет отшельников и священнослужителей, которые, ведя правильную жизнь, правильно практикуя, провозглашают об этой жизни и последующей жизни, непосредственно постигая их благодаря божественным мудростям. Человек состоит из четырёх великих элементов. Когда приходит срок, его элемент земли возвращается и входит во [внешнюю] совокупность земли, элемент воды возвращается и входит в совокупность воды, элемент огня возвращается и входит в совокупность огня, элемент ветра возвращается и входит в совокупность ветра. Чувственные восприятия растворяются в пространстве. Четыре человека и носилки – пять. Взяв мёртвого, люди несут его к месту кремации и, пока идут, говорят о нём, вспоминая. А там остаются серые кости, подношения сгорают до пепла. Учение глупцов – эти подношения. Их слова о пользе для кого-либо – это бесполезная лживая болтовня. С распадом тела и глупцы, и мудрецы прекращают своё существование, исчезают, не существуют после смерти». (Перевод честно спизжен отсюда abhidharma.ru/A/Vedalla/Content/DN-II.htm )

В этом небольшом конспекте вырисовывается последовательный материалист, который прямо порицает других учителей за их всезнание. Аджита так же отвергает и чувственный опыт восприятия. Он видит во всех вещах и живых существах только лишь сочетание четырёх элементов: земли, воды, огня и ветра. Видя в живых существах лишь комбинацию первоначал, невозможно с позиции Аджиты утверждать положение об Атмане — духовной сущности человека. Раз у человека душа отсутствует, то все кармические законы и перерождения в иные миры бесполезны, так как нечему пожинать плоды своих добродетелей. Отсюда такое учение подводит человека к крайней точке зрения, что его действия не имеют каких-либо зримых последствий для его духовной составляющей. Этим оно и вызывало опасность с точки зрения Будды, потому как соблюдение моральных догм сильно зависело от накопления благих заслуг для лучших перерождений и достижения мокши — освобождения из круговорота рождений и смертей. Теряя такого рода ограничители, разного рода личности могли творить зло. И творили.

Переключимся теперь на другого человека, который в споре с учеником Будды очень интересно доказывал, что души не существует. Зовут нашего возможного последователя Аджиты Кекасамбали Паяси. Об этой полемике повествует Паяси-сутта. В споре с Кашьяпой Паяси приводит в качестве доказательств четыре очень любопытных эксперимента.

В первый раз Паяси повелел посадить преступника живьем в горшок, закрыть его крышкой, затем обтянуть его сверху сырыми шкурами и намазать мокрой глиной. Всё это добро ставилось на огонь. Когда Паяси был уже уверен в смерти преступника, то он приказал вскрыть герметичный сосуд, чтобы увидеть, как оттуда выходит душа. Души естественно он не увидел.

Во второй раз Паяси велит взвесить сначала живого человека, а затем удавленного. «Оказывается, что когда он жив, он и легче, и мягче, и податливее, а когда он мёртв, тогда он и тяжелее, и твёрже, и неподатливее.» — говорит Паяси Кашьяпе.

В третий раз Паяси, чтобы точно увидеть, как из человека выходит душа, велит умерщевлять преступника так, чтобы не нарушая целостности: ни кожи, ни мышц, ни костей, ни жил, ни костного мозга, довести до полусмерти и посмотреть как из него душа выходит. Затем велит ещё несколько раз сменить положение еле живого тела и даже его ударить, и потом потрясти.

В четвертом эксперименте Паяси уже велит с живого преступника срезать абсолютно всё, слой за слоем, чтобы наконец увидеть человеческую душу, но и на этот раз его постигла неудача (или успех, кому как угодно).

В конечном счете Кашьяпа мастерски возражает Паяси в духе «то, что если ты чего-то не увидел, то это не означает, что этого нет» и приводит в пример слепого, который не видит солнце. Так как это буддийская сутта, то в конце Паяси заявляет, что он проверял Кашьяпу на то, насколько он хорошо знает учение Будды, но тем не менее. Его энтузиазму позавидовал бы сам Менгеле.

Индийские материалисты оставили после себя лишь отличный отпечаток, прослеживающийся в буддийских и джайнских текстах.Тем не менее, учение Аджиты было достаточно весомым, раз буддисты активно с ним сталкивались. В перспективе материализм не смог занять достаточно прочного места в индийской культуре, и был вынужден сойти с исторической сцены.

Личный хештег автора в ВК — #Злобин@catx2, а это наше Оглавление Cat_Cat (31.12.2019)

Источник статьи: http://pikabu.ru/story/razbor_romana_vo_pelevina_chapaev_i_pustota_7107423