Активные процессы в современном русском языке. Изменения в области произношения.
Орфоэпия. Узкое значение — совокупность норм произношения, широкое — нормы произношения + нормы ударения и правила образования ГФ. Причины изменений в области орфоэпии — влияние социальных и внутренних факторов. Фактор демократизации языка.
Современное произношение сложилось приблизительно ко второй половине 17 века (на базе московского говора). Существуют старшая и младшая нормы произношения. Старшей придерживаются люди, рожденные в 20—30-е годы XX века. Существуют также стили произношения — разговорный и литературный.
Активные процессы в области произношения.
1. Усиление буквенного произношения, сближение произношения и написания. Проявления:
• В современных текстах ё не печатается, вследствие чего появляются варианты (акушер, желчь — раньше было акушёр, жёлчь; слова афера, опека, бытие часто произносят с ё).
• Произношение постфикса –ся стало мягким (в старшей норме было [са], а вместо сь — [c]);
• Произношение сочетания чн/шн, чт/шт. По старшей норме — було[ш]ная, пере[ш]ница. Произношение «ш», однако, сохраняется в словах конечно, скучно, нарочно, а также отчествах Ильинична, Лукинична, Фоминична. Слова сердечный и сердешный разошлись в семантике.
• Произношение окончаний прилагательных м. р. ед. ч. Им. П.: дальний, крайний, добрый, по старшей норме на месте ы/и был звук, средний между а и о (дальной, доброй и т.п.)
• Также в прилагательных с основой, оканчивающейся на заднеязычный согласный (г, к, х): смягчение этого согласного (младшая норма — мягко (тихий, строгий), старшая — твердо (тихой, строгой)).
• На месте удвоенного ж раньше произносился долгий мягкий звук [ж’:], сейчас твердый (дрожжи, вожжи).
2. Стирание социального фактора (особенностей территориального, диалектного произношения). Диалекты не вымирают, но их носителей становится меньше. В южных говорах «г» фрикативное постепенно заменяется на обычное. Но даже в литературном языке есть слова, где по правилу необходимо произносить слова с фрикативным «г»: ага, Господи, бухгалтер и т.д.
3. Фонетическая адаптация иноязычных слов. Проявления:
• Произношение первого предударного «о». Раньше: б[о]кал, в[ o]кал, с[ o]нет, к[ o]стюм, сейчас этот звук редуцируется. Старшая норма сохраняется только в слове боа.
• Слова с [э]: сессия, декан, ректор. Русификация таких слов подразумевает смягчение согласной, после которой следует этот гласный. Чаще всего твердое произношение сохраняется в терминах: фонема, интеграл, но: температура, дефис… Нормативное произношение слов шинель, термин, крем — со смягчением, но наблюдается безрезультатная борьба.
• Встречаются фонематические варианты, особенно в именах собственных: Дуль(с/ц)инея, Брун(г/х)ильда, (У/В)ильям.
• Заимствованные слова могут менять написание. Например, слово офис было заимствовано с удвоенным ф. В русском языке удвоенные согласные обычно встречаются на стыке морфем, а в слове офис этого стыка нет, поэтому удвоенная согласная устранилась.
4. Унификация гласных и дифференциация согласных:
• Младшая норма характеризуется неразличением в слабой позиции звуков О и А, Э и И («и́кание»): пятерка, дела, сестра, вести.
• Согласные мы стараемся произносить четче. Например, сочетание -сч- раньше произносилось как щ, а сейчас в разговорной речи можно услышать слова типа рас[сч]итывать.
Активные процессы в современном русском языке. Изменения в области ударения.
Орфоэпия. Узкое значение — совокупность норм произношения, широкое — нормы произношения + нормы ударения и правила образования ГФ. Причины изменений в области орфоэпии — влияние социальных и внутренних факторов. Фактор демократизации языка.
Современное произношение сложилось приблизительно ко второй половине 17 века (на базе московского говора). Существуют старшая и младшая нормы произношения. Старшей придерживаются люди, рожденные в 20—30-е годы XX века. Существуют также стили произношения — разговорный и литературный.
Изменения в области ударения порождают огромное количество ошибок, в том числе среди грамотных людей. Бо́льшая часть всех ошибок — именно ошибки в ударении. Повсеместно можно услышать на́чался, возбу́ждено (уголовное дело), свекла́, при́говор, зво́нит, средства́. В. Г. Костомаров отметил у современников «терпимость к ненормативному ударению». Причины этого кроются в том, что русское ударение нефиксированное, свободное, подвижное.
Существуют следующие варианты, различающиеся ударением:
— равноправные (по бе́режку́, и́на́че, о́трасле́й);
— более предпочтительные (сте́нам, гру́зит, порва́лся);
— диалектные и литературные (се́мью, холодно́, вьюга́);
— литературные и просторечные (ногтя́, мо́лодежь, ката́лог);
— современные и устаревшие (музы́ка, язы́ком);
— литературные и профессиональные (до́быча, компа́с, искра́);
— литературные и народно-поэтические (де́вица, честно́й, шелко́вый).
Отмечается вариантность при освоении иноязычной лексики (например, в слове омбудсме́н ударение куда только ни ставят).
Основные тенденции русского ударения.
1. Тяготение к центру слова, тенденция к ритмическому произношению. Было: аккомпанирова́ть, бальзамирова́ть (но сохраняется премирова́ть); та́инственный, пра́дедовский, ба́рхатистый.
2. Смена ударения в сочетаниях «предлог + существительное», «предлог + числительное»: напредложное ударение заменяется ударением на основу. Смена нечеткая, варианты сосуществуют. Предлоги, которые чаще перетягивают ударение на себя: без, до, за, из, на, об, по… Остаются дуплетные варианты: на берег, за зиму, на год… Меняются даже фразеологизмы: можно услышать без го́ду неделя, зу́б за зуб и т.д.
3. Вариантность ударения в кратких прилагательных:
— женский род: нормативно — на окончание (варианты: ту́скла, ги́бка, за́нята…);
— средний род: нормативно — на основу (варианты: мнение это не ново́);
— множественное число: варианты допустимы (ми́лы и милы́, но́вы и новы́).
4. Изменения в ударениях заимствованных слов. Многие заимствования еще не освоены и сохраняют исходное ударение. Например, ударение на 1 слог в словах, оканчивающихся на —ер, —инг: ба́ртер, ме́неджер, хо́лдинг (но: марке́тинг). Некоторые географические наименования русифицированы (в Турции говорят А́нкара, в Испании — Панама́, в Японии — Хиро́сима).
Дата добавления: 2018-09-23 ; просмотров: 2739 ;
Источник статьи: http://studopedia.net/8_78163_aktivnie-protsessi-v-sovremennom-russkom-yazike-izmeneniya-v-oblasti-proiznosheniya.html
Активные процессы в области ударения
Валгина Н.С.
Активные процессы в современном русском языке. Учебное пособие
1. С чем связано обострение проблемы русского ударения и его кодификации?
2. Назовите внешние и внутренние причины изменения ударения.
3. Какими факторами обусловлены объективные трудности в кодификации русского ударения?
4. Охарактеризуйте следующие тенденции изменения русского ударения, приведите примеры:
А) общие: тенденция к ритмическому равновесию (глаголы, прилагательные, сложные слова);
— различение форм прилагательных и причастий;
— заимствованные слова (нарицательные сущ. и имена собственные);
5. В чем особенность существования акцентных вариантов в художественной речи?
Активные процессы в области ударения
1. 90-е годы XX в. проблема русского ударения и его кодификации значительно обостряется в связи с возрастающей ролью публичной речи. Речь парламентская, речь, звучащая с экранов телевизоров, по радио, становится активным стимулом для подражания. Она у всех на слуху и невольно оказывает воздействие на речевую практику населения. То, что средства массовой информации в настоящее время, в отличие от прошлых лет, настроены на живое, непринужденное общение, а также значительное расширение круга лиц, допущенных к эфиру, серьезно расшатало акцентные нормы русского языка. Вкусовые установки, недостаточное владение нормами языка породили массу ошибочных ударений, постоянно умножающихся.
Однако дело не только в небрежности и недостаточной грамотности. Сложившаяся общественная обстановка в «перестроечное» для страны время значительно повысила «нормальные» темпы языковой динамики. В частности, активизировалось закономерное противоречие между узусом и возможностями языка. Причем узус стал часто утрачивать свою силу и ослаблять границы своего действия. Речь профессиональная, деловая, разговорная все более усиливает влияние на речь публичную, официальную. В этой связи процессы, подготовленные самой системой языка, ускоряются и бывшие строгие литературные нормы оказываются поколебленными.
В области ударения это особенно заметно, поскольку в язык хлынул поток новых слов, еще недостаточно освоенных, понятых, часто только услышанных. Если говорить именно об ударении, то в такой ситуации полагаться можно только на звучащую речь (а она далеко не всегда правильная!), так как многое из того, что уже живет в языке, не отражено в словарях и потому не имеет нормативных оценок.
На таком общем фоне оказывается сложным наблюдать собственно тенденции в области русского ударения, заложенные в самой языковой системе, хотя в принципе они известны и наметились еще в середине века, но наиболее интенсивно проявляются в современных условиях. Активным процессам в области ударения посвящена глава VII монографии «Русский язык конца XX столетия (1985-1995)», написанная В. Л. Воронцовой. Много материала о тенденциях в ударении и норме содержится в книгах К. С. Горбачевича, А. В. Суперанской и др.
Причины акцентных изменений в основном внутрисистемные. Это столкновение действия законов аналогии и традиции, а также закона антиномий, в частности, антиномии узуса и возможностей языка. Например, по аналогии с формами глаголов виться, носиться, кружиться возникает разг. форма вихриться (при лит. вихриться от вихрь). Или по аналогии с формами продано, продан проданы в результате унификации возникает разг. форма продана (при лит. продана).
Среди причин внешнего характера можно назвать влияние некоторых говоров, а также влияние источников заимствования – для заимствованной лексики. Например, южнодиалектное бондарь (при варианте бондарь) поддерживается аналогией лекарь, пекарь, токарь. В вариантной паре петля и петля второй вариант, также из южных говоров, поддержан системной аналогией: лыжня, мазня, родня, резня, квашня.
Среди заимствованных слов можно также наблюдать колебания: при двойном заимствовании (индустрия и индустрия – из лат. и греч. яз.); при воздействии языка-посредника (лит. документ и простор. документ – из польск. яз.); при сочетании форм языка-источника и форм русифицированных (Шекспир – англ. и Шекспир – обрусевший вариант).
Столкновение разных тенденций можно обнаружить при образовании прилагательных от заимствованных слов. Вариантность в таком случае имеет разные источники и отчасти прослеживается семантически, хотя и не всегда. Например, ударение на суффиксе появляется у русских прилагательных, образованных от заимствованных существительных, по аналогии с парами исконными (грушевый – грушовый, сливовый – сливовый, вишневый – вишнёвый): перл (фр.) – перловый и перловый (БАС дает обе формы); перловая белизна (как у перла) и перловая крупа; кедр (греч.) – кедровый и кедровый (кедровый дано как устар.); Н.Ю. Шведова (1998) дает только кедровый (кедровая сосна, кедровые орехи, кедровое масло), лавр (лат.) – лавровый (ботанич. термин) и лавровый (лист), лавровый венок; лозунг (нем.) – лозунговый и лозунговый (двоякое ударение демонстрирует процесс приспособления чуждого слова к русскому языку: лозунговый стиль); спец. киль (голл. kiel, англ. keel) минует форму килевый и по свидетельству Словаря С. И. Ожегова, Н. Ю. Шведовой (1998) образует прилагательное килевой с флективным ударением.
Выводы: Таким образом, тенденция к замене корневого ударения суффиксальным очевидна, но в разных словах процесс идет разными темпами: корневое ударение сдает свои позиции; формы с таким ударением либо устаревают, либо исчезают вовсе.
2. Объективные трудности нормализаторской работы в области русского ударения связаны прежде всего с тем, что ударение – факт звучащей речи, варьирование здесь имеет очень широкий диапазон, и потому установление норм оказывается затруднительным. Кроме того, трудности усвоения русского ударения объясняются его природой – оно подвижно и относительно свободно. Именно качество подвижности русского ударения отмечено еще в трудах М. Г. Смотрицкого, М. В. Ломоносова, Н. И. Греча, А. Х. Востокова и Я. К. Грота. Причем объяснить подвижность русского ударения только фонетическими факторами оказалось невозможным, поскольку эта подвижность прежде всего связана с морфологической принадлежностью слова, т.е. русское ударение – морфологически подвижное ударение.
В современных исследованиях ударения используется именно грамматический принцип описания – дается система акцентных единиц в словоизменении и словообразовании грамматических разрядов слов.
Поэтому и тенденции в изменении ударения нагляднее прослеживаются в рамках частей речи (глагольное ударение, именное ударение), тем более что именно по частям речи фиксируется либо тенденция к сокращению доли подвижного ударения (например, в глаголе), либо тенденция к росту дифференцирующей функции ударения по отдельным формам слова (как в именах существительных).
Тем не менее есть тенденции и общего плана, которые затрагивают акцентные системы разных классов слов.
2.1. Такой общей тенденцией в ударении, по признанию многих лингвистов, считается тенденция к ритмическому равновесию, которая заключается в смещении ударения к центру слова.
Эта тенденция проявилась у пяти-, шестисложных глаголов на —ировать (аккомпанировать из аккомпанировать, абонировать из абонировать, бальзамировать из бальзамировать. Четырехсложные глаголы либо имеют вариантные формы (нормировать и нормировать), либо избирают одну, новую форму (вальсировать из вальсировать), либо сохраняют наконечное ударение (премировать – простор. премировать); маскировать – простор. маскировать).
Перемещение ударения к середине слова отмечено у прилагательных прадедовский (из прадедовский), таинственный (из таинственный), счастливый (из счастливый; ср. у Пушкина – имел он счастливый талант), общественный (из общественный).
У прилагательных на —истый прослеживается некоторая закономерность в смене ударения, связанная с морфологическим показателем:
– прилагательные, образованные от имен с ударением на 1-м слоге, дают переход ударения на —истый (бархат – бархатистый → бархатистый, сахар – сахаристый → сахаристый, камень – каменистый → каменистый, мускул – мускулистый → мускулистый, фосфор – фосфористый → фосфористый),
– а прилагательные, образованные от имен с ударением на 2-м слоге (или 3-ем), сохраняют именно это ударение, достаточное для соблюдения равновесия (болото – болотистый, обрыв – обрывистый, сосуд – сосудистый, пузырь – пузыристый, оборот – оборотистый, ухват – ухватистый. Ср.: золото –золотистый; болото – болотистый). Здесь очевидно совмещение ритмического и морфологического принципов в размещении ударений.
Тенденция к ритмическому равновесию особенно наглядно прослеживается в сложных словах: зубчатый – мелкозубчатый, развитой – малоразвитый, возрастной – великовозрастный, характерный – разнохарактерный, договор –хоздоговор.
Процесс смещения ударения в многосложных словах к центру слова можно оценить как процесс прагматически оправданный, целесообразный, так как в таком случае соблюдается более равномерная смена ударных и неударных слогов, что более удобно для произнесения (ср.: августовская жара – августовская жара; мальчиковый размер – мальчиковый размер), однако удобством иногда можно и пренебречь, когда речь идет о более важных целях, например, вряд ли уместной окажется смена ударений в таких высоких, поддержанных культурной традицией словах, как гамлетовский или послушничество; хотя в словаре С.И. Ожегова, Н.Ю. Шведовой формы послушник, послушница, послушнический даются уже на первом месте в равноправных парах: послушник, послушница, послушнический стоят на втором месте.
2.2. Наряду с общей тенденцией смещения ударения ближе к центру слова для достижения ритмического равновесия наблюдаются частные тенденции, характеризующие отдельные части речи.
2.2.1. Например, глагольное ударение, отличающееся в целом неподвижностью (ударение на корневой части или суффиксальной), обнаруживает подвижность в некоторых формах. Ср.: неподвижное ударение: резать, режу, резал, резало, резали, резала; читать, читаю, читал, читало, читали, читала – и подвижное в некоторых формах: жить, живу, жил, жило, жили, жила; начать, начну, начал, начали, начала. Поскольку подвижное ударение наблюдается как менее продуктивное, то выравнивание идет по аналогии со словами, имеющими неподвижное ударение. В частности, форма пр. вр. ж. р., имеющая в ряде глаголов ударение на окончании (начала, приняла, заняла, ожила, облила), переносит его на основу: начали, начала; приняли, приняла; заняли, заняла, ожили, ожила; облили, облила. Такие формы женского рода, хотя потенциально и возможны, литературным языком не принимаются. Так естественный процесс задерживается рекомендательными установлениями.
Ненормативное перемещение ударения, очень активное в последнее время, на приставку в действ. причастиях пр. времени и деепричастиях происходит под влиянием литературно принятого ударения в формах страд. прич. пр. вр.: действ, прич. и деепр. начавший, начав, занявший, заняв – нелитературные формы; страдательные причастия прош. времени начатый, начат, начато, начаты; занятый, занят, занято, заняты – литературные формы. Такие расхождения в кодификации в речевой практике часто не учитываются, и обнаруживается стремление свести все к одному знаменателю, тем более что закон языковой аналогии очень сильный закон, отмеченный яркой наглядностью. А если в эти сопоставительные ряды страдательных причастий включить еще и формы женского рода (лит. начата, занята), нарушающие внутреннее единство соответствующих форм, то покажется вполне объяснимой тенденция к переносу ударения в этих формах ради унификации форм (начата, занята), объяснимой, но не принятой литературной традицией, пока (!) не принятой.
Большого внимания требуют глаголы на —ить, среди которых выделяются группы лексем с неподвижным и подвижным ударением:
– неподвижное наконечное ударение (говорить, говорю, говорит)
В речевой практике последних лет значительно расширяется лексическая группа с подвижным ударением, что породило множество ошибок.
Вариантные колебания возникают между литературными формами и просторечными, идущими от лексем с подвижным ударением. Особенно характерно это для глаголов звонить, позвонить, включить, заключить, а также углубить, облегчить. Ср.: звонит – звонит; включит – включит; заключит – заключит; в глаголах углубить и облегчить вариантность коснулась даже самой исходной формы: углубить – углубить, облегчить – облегчить. Во всех приведенных парах вторые позиции занимают формы нелитературные, но в высшей степени распространенные в речевой практике даже достаточно образованных людей (телеведущие, депутаты парламента, учителя и др.). Такое нарушение правила, несмотря на свою массовость, оказалось пока что неспособным поколебать литературную традицию. Но подвижное ударение в глаголе захватывает все большую группу слов в современном языке. И в других случаях рекомендации становятся не столь жесткими, как в случае с названными выше глаголами. Например, следующие колебания в ударении не вызывают столь резкого неприятия: мирить – мирит и мирит; помирить – помирит и помирит; поселить – поселит и поселит; селить – селит и селит. В частности, в Словаре С. И. Ожегова, Н. Ю. Шведовой (1998) в качестве разговорных допускаются формы поселишь, селишь. Кстати, у более распространенного глагола звонить (звонишь) такой пометы нет. Как вариантные формы в рамках литературного языка воспринимаются глаголы перчить и перчить (С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова, 1998), соответственно и формы причастий перченный и перчённый (посыпать перцем), прилагательное же имеет только одно ударение: перчёное масло, перчёное мясо.
2.2.2. В сфере именного ударения в качестве основной тенденции называют грамматикализацию ударения, т.е. сохранение и развитие дифференцирующей функции ударения в грамматических формах имен существительных (например, дома – род. п. ед. ч.; дома – им. п. мн. ч.). Грамматикализация ударения естественно связана с тенденцией к подвижности. И то и другое создает большую степень вариантности форм в современном русском языке. Так, акцентологическое развитие получили формы род. падежа ед. числа у ряда односложных ИС, в формах которых акцент сместился в сторону окончания: угля/ угля, груздя/груздя, холма /холма, стебля/стебля (схожие явления наблюдаются и в формах кратких ИП: полны полны, близки близки, верны верны. Хотя не все слова приняли такое ударение: гадки, жутки, сладки.
У двусложных слов вариантов уже нет, флективный акцент оказывается единственным: багаж – багажа, витраж – витража, гараж – гаража, вираж (спец.) – виража (полет самолета), но вираж (спец.) – виража (раствор, используемый в фотографии).
Кстати, у трехсложных слов старое ударение в род. падеже сохраняется неизменно: патронажа, арбитража, патронташа, камуфляжа, репортажа, саботажа, вернисажа.
Тенденция к подвижности ударения у имен захватила большие пласты слов и породила вариантность в рамках нормативности.
Особенно активно варьирование у приставочных имен: обжиг, отсвет, привод, прикус, искус и др. Данные варианты в современном русском языке дифференцированы стилистически и грамматически в формах ед. и мн. числа, а некоторые и семантически. Ср.: привод – привод (устройство или система устройств для приведения в движение различных машин) и привод (принудительно доставить).
Подвижность ударения в таких словах возникает в профессиональной речи и просторечии: привода, припуска, отчасти и в литературном языке: отпуска, провода (отпуск, провод). В исходной форме им. п. ед. числа вариантные формы подобных имен по-разному оцениваются современными словарями, т.е. норму можно считать неустоявшейся. Так, например, Н. Ю. Шведова (Словарь С. И. Ожегова, Н. Ю. Шведовой, 1995, 1998) дает формы привод и привод (устройство в машине) как равноценные, тогда как в более ранних изданиях Толкового словаря С. И. Ожегова дана только форма привод (во всех значениях); то же со словом отсвет и отсвет: Н. Ю. Шведова дает формы как равноценные, С. И. Ожегов (1949 г.) – отсвет, С. И. Ожегов (1972) – отсвет. То, что обе формы закрепились как равноценные варианты, вполне объяснимо: с одной стороны, действуют словообразовательные ассоциации (свет, просвет, рассвет, полусвет — морфема свет оказалась очень сильной), с другой – действует структурно-семантическая аналогия (отблеск, отзвук, отклик). Акцентные варианты искус и искус, прикус и прикус тоже имеют длительную и интересную историю. Отклонением от нормы считались то одни варианты, то другие. Эти колебания отражены в словарях. Только искус дает С.И. Ожегов (1952); искус и искус – С. И. Ожегов (1972); искус дает Н. Ю. Шведова (1995) и искус помечает как устаревшее. Постепенно изгоняется и вариант прикус из пары прикус – прикус.
Однозначно воспринимаются варианты кета и кета, базилика – базилика, обух – обух, кирза – кирза (соответственно кирзовый и кирзовый).
В других случаях вариантность в современном русском языке исчезает, и один из вариантов устаревает, освобождая место более сильному, так случилось, например, с парой щепоть и щепоть, в которой первая позиция (щепоть) была утрачена языком. Относительно слова трапеза обычно в словарях расхождений не бывает – оно дается в варианте первоисточника (греч. trapeza – стол, кушанье). Однако в Словаре С.И. Ожегова, Н.Ю. Шведовой (1998) даны две формы трапеза и трапеза без стилистических помет, как равноправные даны и формы прилагательного трапезный и трапезный, но субстантивной форме трапезная (монастырская столовая) Н. Ю. Шведова отдает предпочтение, снабжая другой вариант трапезная пометой «устар.». Получается не очень убедительно такое распределение оценок форм. Смещение ударения, видимо, возможно только в приставочном прилагательном затрапезный (вид) и существительном затрапезность, здесь вступают в действие фонетические и морфологические причины (удлинение слова за счет приставки и установление ритмического равновесия). И то и другое слово Н.Ю. Шведова помечает как разг., в то время как исходная форма трапеза такой оценки не имеет.
Противоречивыми часто бывают указания словарей и относительно вариантов договор – договор (соответственно – договоры и договора). Долгое время литературной признавалась только форма договор (договоры). Д. Н. Ушаков формы договор и договора помечал как просторечные, а БАС – как неправильные. И только к концу XX в. эти бывшие просторечные формы оказались узаконенными: Н.Ю. Шведова дает обе формы (договор и договор), правда, вторую помечает как разговорную (но не просторечную!).
Варианты приговор и приговор тоже не обойдены лексикологами. БАС приговор квалифицирует как просторечие, MAC – как разговорное; С.И. Ожегов (1972) обе формы дает как равноценные варианты; Н.Ю. Шведова (1995) дает только приговор, вообще исключая второй вариант. Такая противоречивость в оценке акцентных вариантных форм объясняется двумя причинами: 1) объективно процесс становления нормы (фонетической, стилистической) еще не завершился; 2) не исключается и доля субъективности в оценке форм, разного отношения к узусу и использованию возможностей языка.
Чтобы выявить активно действующие акцентные тенденции, видимо, необходимо проследить, сопоставить употребление разных форм в разных языковых сферах — в кодифицированном литературном языке, в профессиональной речи, в речи разговорной. Процентное соотношение употребления акцентных вариантов в разных сферах языка может помочь более объективно оценить путь следования форм к литературной норме.
Тенденцию к грамматикализации можно пронаблюдать на различении форм прилагательных и причастий одного корня: развитый – развитой; налитый – налитой; испитый – испитой; завитый – завитой, обжитый – обжитой, занятый – занятой и нек. др. Четко к прилагательным относятся акцентологические варианты налитой, снятой, испитой (налитое яблоко, снятое молоко, испитое лицо). И вообще формы на —ой чаще выступают в роли прилагательных (обжитой дом, развитой ребенок). Что же касается форм с ударением на приставке или корне, то здесь принцип грамматикализации ощущается недостаточно четко. Неоднозначны и указания в словарях и справочниках. Разграничение форм прилагательных и причастий в акцентных парах завитый, налитый, развитый затруднительно и связано с семантикой этих слов: формы, прямо связанные с глаголами, т.е. имеющие процессуальное значение, выступают в качестве причастий и имеют корневой акцент: налитый (налить), развитый (развить веревку), завитый (завить волосы). В использовании формы с приставочным акцентом (занятый, развитый, обжитый) различия обнаруживаются на синтаксическом уровне (причастие или прилагательное): человек, занятый делами; мысль, развитая в работе; дом, обжитый нами – занятый работник, развитый ребенок, обжитый дом. Надо сказать, что слова с префиксальным акцентом далеко не всеми принимаются как нормативные. Например, форма развитый (ребенок) как прилагательное снабжается запретительной пометой у Р. И. Аванесова, К. С. Горбачевича, Д. Э. Розенталя, хотя как убедительно доказывает С. Н. Борунова, в современном языке, «когда произошла стилистическая нейтрализация приставки раз-, стало возможно префиксальное ударение в причастии и прилагательном» (подчеркнуто нами. — Н.В.) развитый. В картотеке Института русского языка зафиксированы в прилагательных оба ударения: нормативное – развитой и ненормативное – развитый. Можно полагать, что нормативность флективного акцента в 60-70-е годы во многом стимулировалась частотностью употребления официальных терминологических сочетаний типа «развитой социализм», что оттесняло на периферию языка форму развитый. Современный материал свидетельствует о расширении употребительности префиксального ударения у прилагательного, и потому его можно признать вариантом нормы при предпочтительном варианте развитой.
Не варьируется ударение лишь в причастии развитый (развитая веревка) и в сложных прилагательных (слаборазвитый). Прилагательные развитой и развитый в качестве одиночных определений равноценны нормативно, в определительных оборотах же предпочтительнее оказывается форма прилагательного с приставочным ударением – экономически развитый район.
Изменения, происшедшие в ударении заимствованных слов в течение двухсот лет проанализированы в книге А. В. Суперанской. Здесь выявлены причины и тенденции акцентных изменений. Колебания в ударении заимствованных слов объясняются степенью освоенности их русским языком. Чем больше чужое слово живет в русском языке, тем более подчиняется оно заимствующей системе, находя в ней аналогии, образцы для подражания.
2.2.3. Современные заимствования (конец XX в.) пока еще не «обжились» в русском языке, и потому в большинстве случаев ударение в них соответствует языку-источнику.
Сегодня это в основном английские слова, а сфера распространения их — профессиональные языки специалистов (компьютерная техника, финансовая и коммерческая деятельность, спорт, отчасти политика, музыка и др.). В массы новое слово попадает через периодическую печать, радио, телевидение.
Основной акцентный принцип заимствования сегодня – следование ударению языка-источника. Так, сохраняют ударение на первом слоге слова на —ер и —ор (бартер, брокер, дилер, менеджер) и слова на —инг (брифинг, лизинг, рейтинг, холдинг). Слово маркетинг уже заметно стало колебаться в сторону более естественного для русского языка варианта — маркетинг.
Односложные слова типа файл, грант имеют неподвижное ударение при склонении на русский лад (файла, гранта). Перенос ударения на окончание крайне редок (например, хит — хиты, хитом, а также в речи молодежи — битлы).
Что же касается старых заимствований, то норма здесь давно уже утвердилась и отклонения составляют редкое исключение. Например, слова на —лог перенесли ударение на предпоследний слог: филолог → филолог, мифолог →мифолог (но минералог!) новые заимствования сразу имеют вторую форму – рентгенолог, офтальмолог, уфолог, тюрколог, текстолог, политолог. Неодушевленные имена на —лог сохраняют ударение финальное (каталог, каталог – нелит. форма; монолог).
То же произошло со словами на —граф, —метр: литограф → литограф, лексикограф → лексикограф, стенограф → стенограф; арифмометр → арифмометр, хронометр → хронометр. Еще в 20-е годы утвердились формы барометр, термометр.
Среди заимствованных имен собственных существует явная конкуренция акцентных вариантов – заимствованного и русифицированного. Общая тенденция к русификации заимствованных собственных имен очевидна, но в разных языковых сферах колебания все-таки существуют.
Многие из русифицированных вариантов в настоящее время уже стали традиционными, например, мы говорим Анкара, Гаити, Гондурас, Панама, Хиросима, Вашингтон, Белград, но: турец. Анкара; исп. Аити, Ондурас, Панама; японск. Хиросима; англ. Уошингтон; сербскохорв. Београд. Разные варианты названий зарубежных стран могут возникнуть в результате несовпадающих рекомендаций. Так, в Словаре географических названий зарубежных стран дается форма Шри-Ланка. Другое ударение подтверждено посольством страны – Шри-Ланка. БЭС дает оба варианта – Шри-Ланка и Шри-Ланка.
Отмечено, что в речевой практике довольно часто встречаются акцентные варианты географических названий, даже в пределах одной страны. Например: Мурманск и Мурманск, Череповец и Череповец, Обская губа и Обская. Как правило, Словарь для работников радио и телевидения дает более распространенный вариант, он же традиционный. Традиционно по-русски произносятся имена Шекспир, Рембрандт, Шоу Бернард, Дэвид Копперфильд, Сенека и др. Ударения языка-первоисточника используются только в особых, специальных условиях (Шекспир, Рембрандт, Шоу Бернард, Сенека, Дэвид Копперфильд). Однако случается, что источники бывают разные, например, фамилия художника Пикассо произносится либо по-французски Пикассо, либо по-испански Пикассо (французский художник испанского происхождения). Словарь для работников радио, ориентируясь в принципе на традиционные, более распространенные варианты, дает форму Пикассо.
Таким образом, чаще побеждают варианты, сложившиеся в речевой практике – русифицированные. Однако усиление международных контактов влияет на нормализаторскую деятельность, и в настоящее время обнаруживается стремление к восстановлению произношения языка-источника. Произносить собственные имена так, как они произносятся в первоисточнике, – очевидная тенденция сегодняшнего дня. Так сталкиваются две тенденции, дающие два разных варианта – русифицированный и сохранивший свое «иноземное лицо». Такая двойственность в жизни заимствованных слов заметна не только в сфере собственных имен, но и среди имен нарицательных. В большинстве случаев новые заимствования звучат «по-иностранному», но одновременно появляются и некоторые отклонения от этой общей тенденции, например, маркетинг все чаще уступает место маркетингу, что ближе русскому типу ударения (к тому же действует аналогия с двусложными словами на —инг— холдинг, рейтинг, лизинг), а слово менеджмент на русской почве тяготеет к лексической группе давно освоенных русским языком слов с ударным —мент (эксперимент, документ, ангажемент, пигмент, фрагмент, комплимент, абонемент, рудимент, медикамент, дивертисмент, аргумент, инструмент, компонент и др.), хотя при этом представлены и другие акцентные формы (фундамент, регламент, орнамент, департамент). Отдельные слова имеют стилистическую вариантность: апартамент — апартамент. В частности, форму апартамент А. А. Зализняк считает устаревшей (Грамматический словарь русского языка. — М., 1977), а Н. Ю. Шведова (1998) и В. В. Лопатин (1999) дают обе формы как нейтральные равноправные (причем исходной формой избирается форма множественного числа — апартаменты).
При рассмотрении акцентных характеристик слов необходимо учитывать собственно вариантность в рамках слова и случаи семантического расхождения разноакцентных лексем, например: запасный выход – запасной игрок; страстный взгляд – страстная неделя; языковая колбаса – языковой процесс; подвижный ребенок – подвижной состав; чудный пейзаж – чудной (странный) случай. Даже при одном значении может оказаться разная сочетаемость слов: атомная бомба – атомный вес (терминологические варианты). И, конечно, не принимаются во внимание омографы, например, глаголы бронировать (от броня) – ‘закреплять что-либо за кем-либо’ и бронировать (от броня) – ‘покрывать броней’; отсюда бронированный номер в гостинице и бронированный поезд. Форма бронь обычно словарями не фиксируется как нелитературная, хотя у Н.Ю. Шведовой (1998) бронь дана с пометой «просторечн.».
Выводы
Состояние современного русского языка в акцентном отношении с очевидностью свидетельствует о живых процессах, приводящих в движение всю акцентную систему. В разных классах слов намечаются тенденции к смене традиционных ударений. Существование акцентной вариантности дает богатый материал для стилистической дифференциации языковых моделей. Стремление к унификации форм ощущается в рамках литературного языка, нейтрального в стилистическом плане, а также отчасти на уровне разговорной речи в бытовом общении. Однако такая тенденция не может быть механически перенесена на речь художественную, где именно стилистические и семантические нюансы оказываются наиболее ценными и важными. Здесь оценки «правильно» или «неправильно» маловразумительны, поскольку не имеют принципиальной значимости.
Формальные варианты слов могут иметь разные контекстуальные ассоциации. И тут-то вариантность как речевая избыточность используется соразмерно с конкретной ситуацией, когда формальный штрих может оказаться носителем особого смысла, особого стиля, особого восприятия. Возьмем, например, историю лексикографической оценки вариантной пары прилагательных вишневый и вишнёвый. Постепенно речевая практика вытеснила первоначальную форму, более близкую мотивирующей основе, материально связанную с ней (вишня – вишневый). На смену пришла форма с более широкими ассоциациями, отрывающими ее от конкретной вишни. Форма вишневый ушла в тень. В 40-е годы Словарь Д. Н. Ушакова снабдил ее малопривлекательными, сниженными характеристиками — разг., устар., обл., а в 90-е годы лексикологи вовсе отказали ей в месте в словарях (см. Словарь С. И. Ожегова, Н. Ю. Шведовой, 1998). Интересен небольшой эпизод из истории постановки пьесы А.П. Чехова в Художественном театре. К. С. Станиславский в своей книге «Моя жизнь в искусстве» рассказывает, что первоначально Чехов назвал пьесу «Вишневый сад» (так звучало это название), но потом решил, что «Вишнёвый сад» созвучнее его душевному складу и тому настроению, которое он хотел передать в пьесе. Чехов почувствовал в нежном звуке jo поэзию уходящего, тогда как в названии «Вишневый сад» он видел сад деловой, коммерческий, приносящий доход. Так, сдвиг в акценте слова помог Чехову (во всяком случае он индивидуально это почувствовал) поменять акценты в сути содержания пьесы, помог Чехову оказать предпочтение поэзии уходящей усадьбы, ее настроению, быту перед натиском новых, деловых идеалов. Хотя в другой ситуации, у другого автора вполне поэтично может вписаться в контекст и «приземленная» форма вишневый. Ср. у А. Блока:
Ты из шепота слов родилась,
В вечереющий сад забралась
И осыпала вишневый цвет,
Прозвенел твой весенний привет.
Кстати, здесь действительно больше подходит употребление прилагательного с буквальным смыслом – опавшие цветы вишни.
Источник статьи: http://poisk-ru.ru/s5428t3.html